Заглавная страница

Ландшафт цифровых свобод

Что такое цифровые свободы

Сегодня информационные технологии оказывают значительное влияние на развитие общества. Однако преимущества информационного общества скрывают в себе ряд серьезных вопросов, ответы на которые мы только начинаем искать. Свобода выражения онлайн, защита персональных данных пользователей, безопасность передачи информации, цифровая приватность - это только основные современные вызовы для прав человека, связанные с развитием информационных технологий. С одной стороны, развитие свободной коммуникации способствует принятию информированных решений гражданами, укрепляет демократию и повышает уровень участия людей в делах общества, но с другой – приводит к появлению новых способов слежки или служит поводом для введения ограничений фундаментальных прав.

Стремительное развитие информационных технологий ставит перед классической системой защиты прав человека трудноразрешимые вопросы. Вертикальный подход к защите прав человека, при котором основными акторами и гарантами являются суверенные государства, также нуждается в переосмыслении. Ведь в цифровом пространстве эффективный государственный контроль затруднен, а корпорации, напротив, устанавливают и поддерживают собственные правила. Ландшафт цифровых свобод разных стран является попыткой описать разнообразные вызовы, стоящие перед гражданским обществом в целом и правозащитным сообществом, в частности, в связи с цифровой повесткой прав человека.

Цифровые права и свободы - это всего лишь взгляд на привычные вещи под другим углом. Говоря о «цифровой повестке прав человека», мы имеем в виду все те же универсальные права и свободы человека, соблюдение которых должно гарантироваться также при использовании информационных технологий. Резолюция, принятая на заседании 32 сессии Совета по Правам Человека ООН 27 июня 2016 года, подтверждает, что “те же самые права, которые человек имеет в офлайновой среде, должны также защищаться в онлайновой среде".

ЛАНДШАФТ ЦИФРОВЫХ СВОБОД БЕЛАРУСИ 2022

Настоящий документ является попыткой описать ряд проблем, стоящих перед гражданским обществом в целом и правозащитным сообществом, в частности, в связи с так называемой цифровой повесткой прав человека. Иными словами, мир стремительно меняется под воздействием информационных технологий, в связи с чем в сфере прав человека возникают новые вопросы, готовых ответов на которые классическая система защиты прав человека не дает. Вертикальный подход к реализации прав человека, при котором основными акторами и гарантами являются суверенные государства также нуждается в переосмыслении. Авторы не ставят своей целью провести глубокий анализ и структурирование проблем, отраженных в документе, а также не претендуют на полноту самого перечня современных вызовов. Скорее это попытка продолжить разговор о новой повестке прав человека для Беларуси, которая бы учитывала реалии цифровой эпохи.

Контекст за 3 минуты для тех, кто не хочет читать весь документ

Сегодня информационные технологии оказывают, пожалуй, самое значительное влияние на развитие общества. Технический прогресс, с одной стороны, упрощают коммуникацию, делает современный мир по-настоящему глобальным. Технологии позволяют нам получать информацию и делиться ей за считанные секунды со всем миром. Однако этот процесс связан не только с получением благ от прогрессивных технологий, но также с рядом угроз для прав и свобод человека. Преимущества информационного общества скрывают в себе ряд серьезных вопросов, ответы на которые мы только начинаем искать. Защита персональных данных пользователей, безопасность передачи информации, приватность онлайн - это только основные современные вызовы для прав человека, связанные с развитием информационных технологий. С одной стороны, развитие свободной коммуникации способствует принятию информированных решение гражданами, укрепляет демократию и повышает уровень участия людей в делах общества, но с другой – приводит к появлению новых способов слежки или служит поводом для введения ограничений фундаментальных прав.

Говоря о «цифровой повестке прав человека» мы все так же продолжаем рассуждать об универсальных правах и свободах человека, соблюдение которых должно гарантироваться также и при использовании людьми информационных технологий. Так, в Резолюции, принятой на заседании 32 сессии Совета по Правам Человека ООН от 27 июня 2016 года, утверждается, что «все те права, которые имеют в оффлайне, также должны защищаться и в онлайне». Актуальность прав человека в интернете (Интернет свобод, цифровых прав, прав человека в цифровую эпоху) растет и становится одной из основных тем повестки современного понимания прав человека. Мы стоим на этапе, когда нужно снова формулировать и интерпретировать права человека в зависимости от обстоятельств и потребностей интернета, закрывая, где это необходимо, лакуны как в нормативном регулировании, так и в понимании самой концепции прав человека. Мы должны найти механизмы, как заставить уважать права человека и права пользователей поставщиков информационных услуг, поисковые системы, социальные сети, облачные провайдеры и т.д. Нам предстоит выстроить эффективную систему защиты данных, чтобы сбалансировать свободный поток информации и защиты данных пользователей. И, конечно же, уже вчера нам следовало думать о специальном кибер- или медиа-просвещении, чтобы повышать осведомленность по вопросам прав человека и прав пользователей на всех уровнях образовательной системы и в программах неформального образования.

Свобода информации онлайн

Свобода информации на универсальном уровне гарантирована ст. 19 ВДПЧ и ст. 19 МПГПП и предполагает “свободу искать, получать и распространять всякого рода информацию и идеи, независимо от государственных границ, устно, письменно или посредством печати или художественных форм выражения, или иными способами по своему выбору” (МПГПП). В Замечании общего порядка КПЧ ООН No 34 «Свобода мнений и их выражения. Ст. 19» (2011), раскрывающем содержание статьи, отдельно указано, что стандарты свободы информации, в той же мере действуют применительно ко всем формам выражения и способам распространения мнений, включая современные средства коммуникации. На региональном уровне свобода информации закреплена во всех основных региональных инструментах защиты прав человека (Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод, Американская Конвенция по правам человека, Африканская Хартия прав человека и народов и т.д.). Свобода искать, получать и распространять информацию первоначально толковалась таким образом, что предполагала лишь обязанность государства воздерживаться от препятствования свободному обороту информации между лицами, которые желают ее предоставить и соответственно получить (запрет цензуры и т.д.). Понадобились десятилетия на формирование новой концепции, которая налагает на государство обязательство не только не препятствовать обороту информации, но также инициировать его, обеспечивая открытый доступ к социально значимой информации, которой государство располагает. Значение указанной свободы для достижения других прав, обеспечения демократии и содействия развитию подчеркивает резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1946 г. No 59 (I) «О созыве международной конференции по вопросу о свободе информации», определяя, что «свобода информации является основным правом человека и представляет собой критерий всех видов свободы». Специальный докладчик ООН по вопросу о свободе убеждений и их свободном выражении, учрежденный в 1997 году, неоднократно подчеркивал, что свобода информации составляет основу демократии, свободы, права участия и права развития, и приводил подробные стандарты законов о свободе информации.

Примечательно что в отличие от свободы выражения, гарантированной Конституцией Республики Беларусь каждому (ст. 33), свобода информации распространяется только на граждан Беларуси и сформулирована в узком значении (ст. 34). В широком значении, соответствующем формулировке МПГПП, свобода информации закреплена на уровне Закона об информации, информатизации и защите информации (ст. 6). При этом ограничения свободы информации по сравнению с допускаемыми ст. 19 МПГПП сформулированы шире. Право на информацию «не может быть использовано для пропаганды войны или экстремистской деятельности, а также для совершения иных противоправных деяний» (ч. 4 ст. 6 Закона). Таким образом, анализ положений ст. 34 Конституции позволяет говорить только о праве на доступ к информации. Право на информацию в широком значении, предусмотренное ВДПЧ и МПГПП, закреплено не на конституционном, а лишь законодательном уровне (Козлюк, 2014).

Доступ к информации государственного сектора

Согласно толкованию принципа свободы информации Комитетом по правам человека ООН, к информации, имеющиеся у государственных органов, относятся записи в государственных органах, независимо от формы ее хранения, источников и даты их регистрации. Информация государственного сектора (Public sector information (PSI) это информация любого вида, которая производится и/или собирается государственными органами и организациями.

Нет общепринятой терминологии для обозначения информации государственного сектора. Например, в Южной Корее дается отсылка на делается ссылка “ресурсы информации общественного знания” (public knowledge information resources), в Соединенных Штатах используются термины “общественная информация” (public information) и “государственная информация” (government information). 

Так, в совместной Декларации представителей межправительственных органов по защите свободы СМИ и выражения мнения от 6 декабря 2004 года признается принципиальная важность доступа к информации для обеспечения участия граждан в управлении, подотчетности правительства и контроля над коррупцией, а также для личного достоинства и эффективности бизнеса; и осуждаются попытки государств ограничить доступ к информации путем отказа от принятия законов о доступе к информации либо путем принятия законов, не соответствующих международным стандартам в этой области. Также право на доступ к информации, имеющейся у государственных органов, признается основополагающим правом человека, которое должно осуществляться на национальном уровне с помощью комплексного законодательства (например, законов о свободе информации), основанного на принципе максимального раскрытия сведений и создающего презумпцию того, что вся информация за незначительными исключениями является доступной.

Статья 34 Конституции Республики Беларусь содержит гарантии права на получение, хранение и распространение полной, достоверной и своевременной информации о деятельности государственных органов, общественных объединении, о политической, экономической, культурной и международной жизни, состоянии окружающей среды. Ст. 7 Конституции отдельно устанавливает обязательность доведения до сведения граждан актов государственных органов как одну из гарантии верховенства права. Закон «О нормативных правовых актах Республики Беларусь» вводит принцип гласности (хотя объем и составляющие этого принципа законодательно не определены) относительно деятельности нормотворческих органов и их должностных лиц (ст. 8 закона «О нормативных правовых актах Республики Беларусь»); Палаты представителей Национального собрания Республики Беларусь (Регламент Палаты представителей Национального собрания Республики Беларусь в статье 131 закрепляет принципы гласности и открытости в работе над проектами законов). Термин «общедоступная информация» содержится в ст. 16 закона «Об информации, информатизации и защите информации» от 10 ноября 2008 г. № 455-З (далее «Закон»), который также перечисляет виды информации, доступ к которой не может быть ограничен. Вместе с тем, список категории общедоступной информации (ст. 16 Закона) является закрытым, а список информации ограниченного распространения (ст. 17 Закона) – оставлен открытым, что потенциально позволяет государственным органам широко определять категории такой информации. Ограничения права на информацию, установленные законом «Об информации, информатизации и защите информации», а также законодательством о государственных секретах являются чрезмерно широкими, при этом список ограничений не является закрытым, а сами ограничения могут устанавливаться нормативными правовыми актами различного уровня.

Приватность онлайн

Право на неприкосновенность частной жизни, иными словами, право на приватность является одним из фундаментальных прав, гарантированных как универсальными (ст. 12 ВДПЧ, ст. 17 МПГПП), так и региональными инструментами по правам человека. Из концепции неприкосновенности частной жизни следует право на защиту персональных данных. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 18 декабря 2013 года № A/RES/68/167 «Право на неприкосновенность личной жизни в цифровой век» призвала все государства уважать и защищать право на неприкосновенность частной жизни в цифровой среде и подняла проблему негативного воздействия массовой слежки онлайн. Резолюция также содержит призыв ко всем государствам пересмотреть процедуры, практику и законодательство, касающееся онлайновой слежки, перехвата и сбора персональных данных. Вопросом правовой регламентации обращения с информацией персонального характера на международном уровне изначально озаботилась ОЭСР, разработав Рекомендации в отношении Руководящих принципов по защите неприкосновенности частной жизни и трансграничных потоков персональных данных» (1980 г.). Это были рекомендации, призванные создать стандарт для унификации национальных законодательств в этой сфере. Руководящие принципы ООН по регламентации компьютеризированных картотек, содержащих данные личного характера (1990 г.) также представляют собой документ рекомендательного характера и предлагают схожий подход. В настоящее время большинство европейских стран построили систему защиты персональных данных, основанную на принципах Конвенции Совета Европы № 108 “О защите физических лиц при автоматизированной обработке персональных данных (1981 г.). Комплексный подход и наиболее детальную регламентацию защиты персональных данных демонстрирует Европейский Союз. Основой регулирования до недавнего времени служила Директива ЕС № 95/46/ЕС, в настоящее время осуществляется реформа системы, связанная с принятием Регламента, который вступит в силу в 2018 г. На международном уровне отсутствует глобальная регламентация правил обращения с персональными данными. В рамках различных правовых систем подходы к регулированию отличаются, тем не менее, сохраняя схожие базовые принципы: законный и ограниченный сбор персональных данных, получаемых с ведома и согласия физического лица; данные собираются в соответствии с целями обработки, обеспечивается их полнота и актуализация; использование данных для новых целей должно быть либо совместимо с первоначальной целью обработки, либо требуется согласие на новые виды использования или раскрытия информации; разумные меры безопасности для защиты данных, обеспечение подотчетности всех операторов данных; у субъекта персональных данных есть право на доступ к хранящимся о нем данным, а также право на их уничтожение или исправление.

13 июня 2019 года Палатой представителей Национального собрания Республики Беларусь принят в первом чтении проект Закона Республики Беларусь «О персональных данных», однако второе чтение состоялось только в 2021 году. Закон Республики Беларусь от 7 мая 2021 г. № 99-З ”О защите персональных данных“ вступил в силу 15 ноября 2021 г. Положения закона сформулированы с учетом Конвенции Совета Европы 108, а также общепринятых подходов к определению персональных данных в законодательстве зарубежных государств. Используемая терминология наиболее схожа с законодательством Российской Федерации. Закон регулирует действия с персональными данными, осуществляемые с использованием средств автоматизации или без использования таких средств. В последнем случае закон применяется только, когда персональные данные систематизированы определенным образом и возможен быстрый поиск информации (например, картотека в алфавитном порядке, по определенным годам и т.д.). Положения Закона распространяются как на государственные органы и организации, так и на частные компании и отдельных лиц. Следуя общепринятой мировой практике, из сферы действия Закона прямо исключаются личное, семейное, домашнее и иное подобное использование персональных данных, а также защита государственных секретов. Закон определяет персональные данные как любую информацию, относящуюся к идентифицированному физическому лицу или физическому лицу, которое может быть идентифицировано.

Правовой дефолт в Беларуси

Тема этой части не совсем связана напрямую с цифровыми правами и свободами, она больше о праве и его действии, но без нее очень сложно понять, что же происходит в нашей стране, как уложить в одну систему то, как все происходит, и то, как все должно происходить в соответствии с нашими представлениями. В Беларуси множество слов и терминов наполнены совершенно другим смыслом, чем это принято в правовых государствах, с действующей правовой системой. Например, под словом “суд” в правовом государстве понимается независимый компетентный орган, служащий инструментом реализации и защиты права, разрешающий споры, устанавливающий баланс интересов. В Беларуси же это часть исполнительной власти, не самая важная часть, чья деятельность состоит в реализации политики этой исполнительной власти и применении придуманных исполнительной властью законов. Поэтому надо разбираться, как должно быть и что неправильно.

Государственная власть в Беларуси идет по очень тупиковому пути развития общества, подминая законодательство под свои сиюминутные интересы и полностью отрываясь от потребностей общества. К сожалению, изменение ситуации не лежит в плоскости принятия “более лучших” законов, написания петиций и прочего. Необходимо менять первоосновы взаимоотношений общества и государства, развернуть отношения с “человек для государства” к “государство для человека”. При этом крайне необходимым является правовое и общественно-политическое образование общества, понимание обществом того, что правильно, что неправильно, недопущение нормализации неправильной модели построения белорусского государства и правовой системы. Необходимо понимать, что законы бывают незаконными, несмотря на видимость соблюдения процедуры принятия. Ситуация, когда приказ начальника ИВС сильнее Конституции – ненормальная, хотя и начальник ИВС может опираться на внутреннюю инструкцию. При решении вопроса о соблюдении прав человека, всегда необходимо начинать с изучения актов максимальной юридической силы – Конституции, международных договоров Беларуси. И никакие акты не могут сильнее ограничить права по сравнению с тем, как это предусмотрено в Конституции и международных договорах Беларуси.

Право как ценность

Необходимость написания этого материала вызвана существенными искажениями в восприятии и применении права в Республике Беларусь. Большинство установок относительно права, его действия, исполнения законов и полномочий государства исходит еще из детства, поэтому некоторые концепты, о которых ниже будет идти речь, очень сложно воспринять, ведь они будут противоречить тому, что мы слышим с самых ранних лет.

Первая установка, о которой пойдет речь, следующая: “право – это законы”. Целью настоящей статьи не является прочтение скучных лекций, поэтому мы ограничимся базовой информацией. Право – инструмент общества договориться, как ему лучше жить и развиваться. Право является производным от общества и появляется в любом обществе, которое должно между собой взаимодействовать, договариваться, как-то жить. Пример предопределенной необходимости появления права в виде неких правил – любые клубы или сообщества. Сообщество хочет жить, развиваться, достигать своих целей, и ему нужны правила. На уровне государства такими правилами являются Конституция и законы. При чем следует помнить, что легитимными законами является то, что принято легитимным парламентом, сформированным посредством открытой демократической процедуры, и что не нарушает Конституцию и международные обязательства страны. Выборы нужны для формирования того парламента, который отражает интересы и потребности общества, который их выявляет и закрепляет в законах. Назначенный парламент, в котором отсутствуют дискуссии, отсутствует перетекание общественного дискурса в парламентские обсуждения, отсутствует обратная связь с обществом, технически может принимать тексты, именуемые законами, но это не будет часть того права, которое отражает интересы и потребности общества. Очевидно, что те же законы о расширении случаев применения смертной казни совершенно оторваны от потребностей общества. Эти законы отражают волю и желания узкой части общества, которая владеет органами власти, контролирует их и направляет их деятельности.

Вторая установка, которую нужно понимать, чтобы сломать – “все законы законны”. Всех с детства учили, что то, что является законом, подлежит выполнению, ибо законно. При этом практически всегда замалчивается, что это касается тех законов, которые являются продуктом общественного консенсуса, не противоречат Конституции или международным обязательствам Республики Беларусь. В правовых государствах контролем за законностью законов занимаются различные институты, имеющие соответствующие полномочия – Конституционный суд, независимая судебная система, адвокатура, прокуратура и так далее. Следует понимать, что нет такого закона природы, по которому незаконный закон не может появиться или должен моментально исчезнуть, как только выяснилась его незаконность. Право должно применяться конкретными институтами, конкретными органами. Если узкая группа лиц имеет полный контроль над теми инструментами, которые препятствуют появлению неправовых или незаконных законов, то законы могут достигнуть любой степени беззакония, противоречить актам более высокой юридической силы, таким как Конституция или международные договоры Республики Беларусь. Но от этого такие законы не становятся законными. В том же примере с законом о расширении случаев применения смертной казни к покушениям на совершение акта терроризма, можно наблюдать ситуацию, когда Конституционный суд руководствуется чем угодно, но не Конституцией и общими правилами Уголовного кодекса, которые предусматривают, что нельзя применять смертную казнь за покушение на совершение преступление. И аналогично может поступить суд при рассмотрении конкретного уголовного дела, и вот принцип революционной целесообразности (саркастический принцип правоприменения, в соответствии с которым потребности исполнительной власти имеют более высокое значение, чем содержание законов и Конституции) приводит в действие абсолютно незаконные и неправовые изменения в УК.

При этом надо понимать, что практически вся система подготовки юридических кадров в Беларуси направлена на воспитание специалистов, ключевая задача которых работать не с принципами, основами, закреплением прав в Конституции и международных актах, а работать с набором запретов и разрешений, содержащихся во множестве законов, без сопоставления их со всей системой права. Именно поэтому в Беларуси взят курс на принятие большого числа законов, развязывающих руки милиции, армии, чиновникам, следователям, прокурорам, то есть, легализации любых нарушений прав человека путем прописывания нарушающих права человека прав соответствующих органов в законодательстве. При этом подконтрольный парламент и Конституционный суд допускают существование неправовых и незаконных законов, которые противоречат Конституции и международным обязательствам. Просто потому что конкретному следователю или судье проще обосновать свои действия, когда на это есть формальное разрешение закона, так морально спокойней. А при возникновении вопросов о содержании Конституции и о том, что говорит Конституция на этот счет, всегда можно спрятаться за тем, что якобы Конституция – акт непрямого действия, хотя, очевидно, что, как минимум, в области прав человека Конституция имеет прямое действие.

Незаконность законов не обозначает прямое и очевидное разрешение их не исполнять. Судья легко приговорит к реальному сроку на основании и незаконного закона, и отбывать все равно придется по-настоящему. К сожалению, контроль узкой прослойки общества над инструментами права обозначает и контроль за механизмами наказания, поражения в правах и так далее. Хорошая новость – защита может быть получена на международном уровне. Для международных обязательств Беларуси все внутренние изобретения, все якобы дарованные законом разрешения нарушать права человека не имеют никакого значения – рассматриваться будет конкретный вопрос “нарушены ли права человека или нет”. Подробнее о том, как сочетаются между собой белорусское право и правоприменение и международные инструменты защиты рекомендуем почитать в статье. Отметим, что Республика Беларусь – один из рекордсменов по рассмотренным в отношению нее обращениям в Комитет по правам человека ООН, что в серьезной степени подтверждает тезис о том, что внутрибелорусское правоприменение игнорирует международные обязательства, принятые на себя нашей страной.

Таким образом, мы можем видеть в первом приближении такую ситуацию с правом в нашей стране. Государство, выражающее интересы очень узкой прослойки бюрократии и силовых ведомств, полностью контролирует институты правоприменения, правосоздания и контроля за соответствием законов Конституции и международным обязательствам Беларуси. В связи с чем стало возможным (достаточно давно, на самом деле, просто до определенного момента противоречия между обществом и государством не носили глобального характера) принятие законов, иных нормативных актов, не являющихся законными, то есть, противоречащих Конституции и международным обязательствам Беларуси. Эти незаконные законы используются органами правоприменения для обоснования якобы законности своих действий, при этом чаще всего органы правоприменения не знакомы с правами человека, вытекающими из Конституции и из международных обязательств Беларуси. В то же время, контроль за органами правоприменения позволяет исполнительной власти привлекать к ответственности даже на основании незаконных законов. Механизмов получения защиты на национальном уровне против произвола государства попросту нет, поэтому необходимо обращаться в международные инстанции. Ни в коем случае не стоит считать складывающуюся ситуацию в Беларуси нормальной. Это ненормально, хотя и существует в реальности.

1.2. Что произошло с правом

Теперь давайте попробуем разобраться, как же так все развивалось, что развилось в текущую ситуацию. БОльшая часть белорусского общества впервые столкнулась с массовыми проблемами с правом именно после выборов 2020 года. Внезапно появились в административных процессах легендированные свидетели, которые не были предусмотрены Кодексом об административных правонарушениях, свидетели из милиции вдруг оказались самыми вызывающими доверие у судей, несмотря на то, что путались в показаниях и не могли ничего вспомнить об обстоятельствах событий, оказалось, что сбор подписей за отзыв депутатов является наказуемым в рамках КоАП. И под все это подводилось должностными лицами судов, прокуратуры и других органов законное и незаконное, но не вызывающее никаких эмоций у тех органов, которые должны были реагировать, обоснование. Как будто так можно и так правильно. На самом деле, есть ряд обстоятельств, которые составляют нынешнюю ситуацию. . 1.2.1. Право утратило изначальные смыслы и свое предназначение.

Прежде всего, право перестало восприниматься как часть системы управления обществом, как то, что может ограничить власть и как то, что может балансировать интересы личности и общества, общества и власти. Вообще, право нельзя понимать отрывочно от процессов управления обществом. Право должно быть инструментом, который дает возможность обществу жить и отстаивать свои интересы в такой форме жизнедеятельности как государство. В государстве есть органы власти, наделенные полномочиями, у государства ресурсы, аппарат, и право в нормальном обществе выполняет роль по защите интересов человека и по балансировке интересов членов общества между собой в спорных ситуациях и спорных отношениях. В Беларуси право эту роль не выполняло никогда. Некоторая “свобода” имелась в гражданских и хозяйственных спорах, но это именно потому, что другой стороной не было государство. Там где появлялось государство - право не работало. И это не техническая проблема ложно понятого судьями или другими правоприменителями “государственного интереса”. Это целенаправленный процесс по выхолащиванию права. Негативная ситуация с правом развивалась достаточно давно, выборы 2020 просто стали точкой концентрации дисфункции права. Ведь право не перестает работать вдруг: для этого власть сначала убивает вот это, потом вот это, потом вот это, а потом просто получается ситуация, когда произносится “иногда не до законов” и это не воспринимается правоприменителями как что-то необычное.

1.2.2. Государственный интерес – это нонсенс. Причиной такого выхолащивания права, замена его роли с роли “договариваться обществу, как жить” на роль “управлять обществом” является появление у государственного аппарата самостоятельных интересов, не являющихся интересами общества. Целеполагание конкретных элит заключается в том, чтобы не допустить вмешательство в свою власть, а право в нормальных правопорядках - это инструмент ограничения силы власти. Право в Беларуси стало играть другую роль - не допустить вмешательства кого-то либо в деятельность власти, исключить право из инструментов саморегулирования общества, и превратить в инструмент, с помощью которого власть будет решать свои задачи, “управлять” обществом по своим лекалам. Это легко демонстрируется такой закономерностью: как только может появиться вмешательство в дела власти - сразу возникает проблема с правом и правоприменением. Но право - это инструмент обоюдоострый. Право является правом только тогда, когда работает во все концы, предсказуемо, обязательно для всех. Когда право может использоваться всеми для защиты, тогда может укрепляться логика и роль права. Что в Беларуси случилось – система управления была направлена на то, чтобы уничтожить систему сдержек и противовесов – независимость судов, прокуратуры, адвокатуры - все последовательно уничтожено. Были уничтожены все инструменты, которые могли бы сдерживать власть.

1.2.3. Право сильным не писано. Право тоже попало под этот каток устранения любых угроз государственной власти, государственным органам. Постепенно возможность применять право против сильной стороны, которой является государство, ограничивалась. Был сформировано уже не одно поколение управленцев, которые мыслят "мы государство, мы выражаем интересы народа и все, что мы считаем нужным – это правильно". Например, зачастую законы принимаются не наперед, а для того, чтобы узаконить практику. То есть, практика сначала без оглядки на существующие ограничения создается госорганами, которые себя считают всегда правыми, а потом подтягивается такая мелочь, как утвердить в законе (например, изменение административного процесса в части легендирования свидетелей, использования балаклав без изменений законодательства). Практика задает тон, даже переступая прямые ограничения. В системе управления возможность для усмотрения представителей власти ничем не ограничена, права там нет. Право используется постфактум, чтобы дооформить удобную для себя модель своих действий по отношению к управляемым. И таким образом мы получили, что целесообразность выше права, что иногда не до законов не режет глаз, с этим все соглашаются. Право в Беларуси сегодня является инструментом этатизма, все, что делается, якобы, ради государства - правильно и полезно. В качестве примера можно вспомнить, как сработали институты, которые в других странах призваны следить за верховенством права, за законностью – адвокатура, прокуратура, суд – в тот момент, когда правоохранительные органы в нарушение закона начали легендировать свидетелей в административных процессах. Ни один из институтов даже “ломать” не пришлось – все институты на уровне руководства и лиц, принимающих решения полностью согласились с тем, что рамка права не действует на определенные государственные органы, в определенных ситуациях, когда государственным органам очень нужно.

Некоторое время назад известный российский политолог и юрист Владимир Пастухов, находящийся в вынужденной эмиграции, написал шутливую версию российской Конституции – “Понятийная Конституция”, построенную примерно тех принципах, что описаны в этой части статьи. Например, статья 1 гласит: “Сильный может все. Вся власть в России принадлежит сильным, власть сильных не может быть ограничена ничем, кроме силы”. А статья 2 о законе говорит так: “Закон существует для слабых. Слабые обязаны исполнять законы, которые написаны сильными. Сильные не обязаны исполнять законы, которые они пишут для слабых”. Полностью об этой Конституции можно прочитать по ссылке.

1.2.4. Право – бесполезный инструмент для всех. По сути, право сейчас не нужно никому. Государству не нужно, потому что есть репрессивный аппарат и подразумеваемая возможность представителям государства по своему усмотрению действовать, несмотря на писанный закон. В то же время, как выше было указано, в определенной части содержание права дает своеобразную индульгенцию на нарушение права – мол, вот в законе написано, что можно расстреливать за покушение, я и вынес такое наказание, а то, что это противоречит принципам уголовного права и норме Общей части Уголовного кодекса – так это где-то там, это думать надо, а тут прямая норма. Можно предположить, что тот же судья себе объясняет – если бы было что-то неправильное, то Конституционный суд не пропустил бы, а парламент не принял бы, но раз такой закон есть, то кто я такой, чтобы его обсуждать. Гражданам право не нужно, потому что граждане видят, что право не работает. В таких условиях общество не может дорасти до других установок в отношении права - общество каждый день получает превентивную прививку от осознания того, что право может работать по-другому. Даже в момент включения в нормативные акты, в Конституцию прав человека, декларативных заявлений практически все нормы об ограничении прав государства, государственных органов носили ритуальный характер, потому что было совсем неудобно не прописывать это. Ритуальный характер общеправовых принципов и прав был ликвидирован, как только появилась экстремальная ситуация. А структур и институтов, которые должны это были защищать, не нашлось – они все подчинены исполнительной власти. Примерно как сейчас произошло с изменениями Конституции в части недопущения агрессии с территории Беларуси – никто всерьез не считает эту норму не ритуальной, никто из тех, кого эта норма должна ограничивать, даже близко не верит в то, что какое-то право может их ограничивать, это же не для них писалось.

1.2.5. Недостатки правовой культуры. Вся правовая культура – признавать право как авторитет, как инструмент влияния –в белорусском обществе отсутствовала уже очень много лет. Ее не было ни в СССР, ни до него, ни после, с небольшим окошком в 91-94 годах. Одна из проблем правовой культуры сегодня - появление людей, которым можно нарушать закон, а остальные воспринимают это как должное. Эти люди не рассматривают закон как что-то, чему они они должны подчиняться, они же на страже интересов государства. По этому поводу можно вспомнить, что еще Жуковский писал: "Проблема России в том, что каждый руководитель пытается быть как император, то есть, вне закона". Тот же Жуковский писал императору – “Ты должен подчиняться законам, иначе каждый мелкий чиновник будет тебе подражать и пытаться быть вне закона” (цитата приведена не дословно, исключительно для передачи смысла).

Что может вернуть праву его настоящее значение и роль

Но ставя диагнозы, хорошо было бы сказать, какое лекарство может помочь. Вообще, три ключевых лекарства следующие – плюралистическая демократия, верховенство права, права человека. Но это рецепт для всей системы общественного устройства. Это обязательно надо сделать. Но есть еще и более приземленные и конкретные действия.

1.3.1. Мало побороть симптомы, необходимо искоренить причину. Конечно же, для достижения устойчивого результата необходимо бороться с причиной, а не с симптомами. Большая роль в изменении роли права принадлежит политическим элитам - как они видят себя, как они видят регулирование себя правом. Политическая воля должна быть четко сформулирована - жить всем, включая власть, государственные органы, по закону, легитимному закону, принимаемому легитимными представительными органами в рамках легитимной процедуры поиска общественного консенсуса и достижения общественной, а не узурпированной кем-то справедливости. Также права не может быть без разделения властей. Это два минимальных условия, чтобы обществу жить по закону. Почему важно говорить о разделении властей. Это политическая установка на изменение роли персоналий в жизни общества на роль институтов. В США с Трампом была продемонстирована картина - важна не личность, важны институты. Трамп пришел и не задержался. Система потому и система, что она не зависит от персоналий. Система не предупреждает приход диктатора к власти, система делает невозможным задержаться диктатору у власти. Суд в системе разделения властей играет роль не оформителя воли политической элиты, а производит право и смыслы.

1.3.2. Право – инструмент поиска баланса между множеством равноправных игроков. Праву нужно вернуть смысл, обществу необходимо вернуть потребность в праве, а потребность в праве будет тогда, когда будет много игроков, которым надо будет как-то регулировать между собой отношения. Это такие игроки, как группы и институты в обществе, бизнес, институты в государстве. Когда один центр принятия всех решений в стране, право деградирует до системы приказов “как надо власти”. Необходимо создание институтов, должны быть урегулированы и созданы, должны работать прозрачно. Если говорить непосредственно о характеристиках права, то для “правильного” права всегда характерны прозрачность и дискуссионность выработки решений. Еще одним элементом права является аргументация. Следует отметить, что это не привычки богатых, “белых” стран, в которых, якобы, судья может позволить себе год писать решение, это стандартное требование и важная часть верховенства права. Также должна быть культура обсуждения нормативных актов - зачем принимается нормативный акт, какая проблема его принятием будет решаться. Это все должно быть прозрачно. Логично, что те обоснования, с которыми принимается 100% белорусских нормативных актов, а именно “с целью совершенствования правового регулирования” не дает никакого представления о целях регулирования. А не зная цели регулирования, не понимая, какое место занимает нормативный акт в общей системе достижения справедливости, не понимая, какую проблему планировалось решить правовым регулированием, суд оторван от реальности и принимает совершенно нежизненные решения. Уничтожая гражданское общество или превращая его в подконтрольную организацию, лишая адвокатов права голоса, уничтожая независимые СМИ государство уничтожает саму возможность диалога, все остальные голоса, кроме одного, своего. Естественно, в такой ситуации право не может не деградировать.

1.3.3. Право нуждается в доверии. Право - создание человеческих умов, права нет за пределами человеческого общества, и единственное, что заставляет его работать - это доверие членов общества. Разделение ветвей власти - один из инструментов возврата доверия. Прозрачность правоприменения – второй инструмент. Правильное правоприменение должно быть в приоритете, ведь все убедились, что в Беларуси было право, но не функционировало. Законы написаны, а права не было. Доверие к праву развивается, в том числе, через демонстрацию, что оно работает, что оно прозрачно, что нет никаких подковерных игр, нет никаких субъектов, на которых право не распространяется. Кроме прочего крайне необходимо правовое образование, с раннего возраста - что такое демократия, как она работает, например, школьные выборы - это уже элемент такого образования. Речь идет не о примитивном вещании “знай свои права потребителя”, а об общественном устройстве, регулировании взаимоотношения общества и государственных органов, о законности законов и законности инструментов принятия законов. Доверие и понимание должно формироваться с детства.

1.3.4. Право возрождается с головы. Модель поведения, модель отношения к праву очень сильно зависит от отношения руководства страны. Значение отношения политического руководства страны к праву может быть ниже в обществах с устройчивыми традициями, но это не про Беларусь. В Беларуси существенная часть людей привыкла отражать лидера. В Беларуси нет ни одной традиции, ни одного закона, которому было бы хотя бы 100 лет. Поэтому отношение к праву транслируется сверху. Если эта воля уважает право, то и другие будут уважать. В Беларуси сложился стереотип, что чем выше должность, тем меньше ответственность людей перед законом. Показательные порки чиновников или коррупционные разборки не имеют ничего общего с правом или правовыми механизмами: никому и в голову в Беларуси не придет мысль, что что-то из этого случилось, потому что это сработало право или правовые механизмы. А в правовом государстве любое должностное лицо консолидирует интересы группы лиц, и за счет доверия, которое ему дают, оно должно быть безукоризненным, должно выполнять законы, а не наоборот - считать себя не связанным ими.

Свобода выражения мнений онлайн

Глоссарий основных терминов

Свобода выражения мнений (свобода слова) - базовое право человека, включает в себя свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Ограничение свободы слова - действия, направленные на ограничение распространения информации, включает в себя как непосредственное препятствование распространению мнений, так и привлечение к ответственности за реализацию своего права на выражение мнений. Диффамационные нарушения - нарушения, выразившиеся в распространении сведений, порочащих честь и достоинство субъекта, в отношении которого такие сведения распространены.

Международные стандарты и лучшие практики

Следует отметить, что в части свободы слова, как и в случае ряда других прав и свобод человека, белорусские реалии и практика правоприменения очень сильно отличаются от международных практик и международных обязательств, возложенных на Республику Беларусь. При этом важно понимать, что часть международных практик и международного регулирования носит обязательный характер для Беларуси. Подробнее о том, какой же все таки смысл в международных правилах, если белорусское государство все равно создает и применяет на практике свои правила, а также о том, почему все-таки международные акты работают, несмотря на отрицание этого факта белорусскими госорганами - читайте в статье

2.2.3. Что такое свобода выражения мнений? Итак, исследование вопроса о свободе выражения мнений в цифровой среде надо начать вообще с исследования свободы выражений мнений. Вообще, свобода выражания мнений относится к базовым правам человека. Статья 19 Всеобщей декларации прав человека от 10 декабря 1948 года гласит, что каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ. Декларация не является обязательной для применения для стран-участниц ООН, это документ доброй воли для цивилизованного мира. В 1953 году в рамках Совета Европы (Республика Беларусь не является членом Совета Европы, но международные акты могут выступать ориентиром для национального законодательства и правопонимания в целом) начала действовать Европейская конвенция по правам человека, статья 10 которой гласит: каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Впоследствии это право было закреплено и в пункте 2 статьи 19 Международного пакта о гражданских и политических правах, принятого 16.12.1996 года и ратифицированного Республикой Беларусь в 1973 году (далее - Пакт): Каждый человек имеет право на свободное выражение своего мнения; это право включает свободу искать, получать и распространять всякого рода информацию и идеи, независимо от государственных границ, устно, письменно или посредством печати или художественных форм выражения, или иными способами по своему выбору. Пакт уже носит обязательный характер для Республики Беларусь. Более того, Пакт не предусматривает возможности его денонсации или выхода из-под его действия каким-либо образом для его участников.

Для чего надо знать и понимать содержание ЕКПЧ, даже если эта конвенция не носит обязательный характер для Беларуси Следует отметить, что в части свободы слова ст. 19 Пакта и ст. 10 ЕКПЧ имеют крайне сходное содержание. В обоих актах заложены одинаковые принципы. В дальнейшем содержащиеся в Пакте и ЕКПЧ смыслы анализируются и развиваются, соответственно, Комитетом по правам человека ООН и Европейским судом по правам человека (далее - ЕСПЧ). И те выводы, к которым приходит ЕСПЧ не являются новыми нормами, а являются результатом толкования и поиска баланса интересов на базе сходных норм и принципов, что имеют место в Пакте. Конечно, может иметь место разная оценка тех или иных обстоятельств в зависимости от уровня развития стран (логично, что в Европейском союзе средний уровень развития стран выше среднего уровня развития стран мира, представленных в ООН), но все равно можно вести речь о решениях ЕСПЧ как об ориентирах рамки прав человека, защиты прав человека. ЕСПЧ существует с 1998 года и уже успел очень много сделать для развития прав человека. Стремиться к такому уровню защиты прав - достойная цель для белорусского государства. При этом эти позиции являются результатом толкования сходных с Пактом принципов защиты прав.

Таким образом, свобода выражения мнений включает в себя различные виды работы человека с любой информацией и идеями, способность транслировать их любым способом и любыми средствами (что позволяет нам включить сюда и новые технологии, в частности, Интернет).

“Ваш голос имеет значение. Вы имеете право говорить то, что думаете, делиться информацией и требовать лучшего мира. Вы также имеете право соглашаться или не соглашаться с власть имущими и выражать это мнение в том числе на мирных акциях протеста. Осуществление этих прав — без страха или незаконного вмешательства — имеет ключевое значение для жизни в открытом и справедливом обществе; таком, в котором люди могут получить доступ к правосудию и пользоваться своими правами человека”, - говорится на странице международной неправительственной организации Amnesty International.

Почему это важно? Как неоднократно заявлял ЕСПЧ: «Свобода выражения мнения является одной из фундаментальных основ [демократического] общества и одним из основных условий его развития и самосовершенствования каждой личности. Как отмечено в пункте 2 статьи 10, она относится не только к «информации» или «идеям», которые воспринимаются положительно или рассматриваются как безобидные или нейтральные, но также к информации и идеям, которые задевают, шокируют или беспокоят государство или какую-либо часть населения. Таковы требования плюрализма, терпимости и либерализма, без которых не бывает “демократического общества”» (Дело «Хендисайд против Соединённого Королевства» (Handyside v. United Kingdom, Judgment of 7 Dec. 1976, Series A no. 24).) Таким образом, как утверждает Ричард Карвер (эксперт по правам человека, лектор Oxford Brookes University), свобода выражения мнений имеет более высокий статус по сравнению с другими правами, поскольку их осуществление зависит от неё. Данный подход, в частности, широко применяется в Соединённых Штатах Америки. Принцип верховенства права на свободу выражения мнений закреплён в Первой поправке к Конституции и неоднократно подчёркивался в решениях Верховного суда страны.

2.2.4. Что такое свобода выражения мнений в Интернете?

Переходя к вопросу о свободе выражения мнений онлайн, следует иметь в виду, что цифровая среда мало что меняет в подходах к реализации этой свободы. Выражение мнений в Интернете защищено на том же уровне, как и свобода выражений мнений оффлайн.

Отметим важную мысль Специального докладчика ООН по вопросу о праве на свободу выражения мнений Фрэнк Ла Ру (2008-2014 год): «Нам не нужно разрабатывать новые нормы в области прав человека, поскольку необходимые стандарты уже существуют. Они четко изложены в 19-й и 20-й статьях Международного пакта о гражданских и политических правах. Так что все принципы и доктрины, касающиеся соблюдения прав человека, должны применяться на практике, как в реальной жизни, так и виртуальном пространстве». Причем, кроме защиты “стандартного” права каждого человека иметь свое мнение и выражать его, свобода выражения мнений в цифровой среде по мере развития общественных отношений получает дополнительные аспекты защиты, в частности, (1) защиты права на доступ в сеть Интернет, а также (2) защиты существования электронных платформ и программных продуктов, связанных с реализацией права на свободу выражения мнений. Согласно отчету ОБСЕ “Исследование правовых норм и практик, связанных со свободой выражения мнения, свободным потоком информации и плюрализмом СМИ в Интернете в государствах-участниках ОБСЕ” (далее - Отчет), наряду с тем, что более 60% жителей государствучастников ОБСЕ являются пользователями Интернета, только 30% государств-участников заявили, что они признают доступ к Интернету как основное право человека, или как часть фундаментального права на свободу выражения мнения. В то же время, более чем в 12% государств-участников доступ к Интернету может ограничиваться на законных основаниях, главным образом, для защиты национальной безопасности и здоровья людей, а также в случаях чрезвычайного положения (подробнее о корелляции между правилами ограничения доступа в Интернет и правилами ограничения свободы слова ниже).

В целом, повестка свободы выражения мнений в Интернете всегда поддерживается на высоком международном уровне. В соответствии с Резолюцией «Объединяя усилия: варианты будущих действий», принятой в ходе 38-й сессии Генеральной конференции ЮНЕСКО, Организация ЮНЕСКО выступает в поддержку показателей «универсальности сети Интернет», которые основаны на принципах П-О-Д-У: права человека (П), открытость интернета (О), доступность (Д), многостороннее участие (У). Соблюдение данных принципов является необходимым условием обеспечения открытой, прозрачной и инклюзивной сети Интернет во всем мире.

Относительно распространения защиты, аналогичной защите свободы слова, на платформы и программные продукты Европейским судом по правам человека в деле “Венгерская партия двухвостой собаки против Венгрии” (решение вынесено 20.01.2020 года) установил, что приложение, способствующее сбору и распространению информации, способствует реализации свободы выражения мнений (был поддержан один из аргументов заявителя). Этот вывод применим ко всем случаям, когда должен решаться вопрос о блокировках и запретах платформ или программных продуктов - это часть свободы слова, и регулируется теми же правилами, то есть произвольное ограничение не может иметь место.

Как свобода выражения мнений может ограничиваться?

Несмотря на важность и базовый характер свободы выражения мнений, ограничения все же могут иметь место. Первая возможность ограничения - чрезвычайное и военное положение, когда допускается отступление от некоторых прав. В Пакте четко указано, какие права могут быть ограничены, а какие не могут быть ограничены («золотая четверка»: запрет на произвольное лишение жизни, право не подвергаться пыткам, свобода от рабства, право на справедливый суд). Следует обратить внимание, что чрезвычайное положение и военное положение – это конкретные правовые режимы, которые должны быть официально объявлены, должны быть уведомлены другие участники Пактов через Генсека ООН. В мирное же время ограничение конкретного права человека возможно, если оно предусмотрено Пактом. В частности, согласно пункту 3 статьи 19 Пакта, ограничения возможны, но они должны быть установлены законом и являться необходимыми: a) для уважения прав и репутации других лиц; b) для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения. То есть: данная свобода подлежит лишь ограничениям, установленным законом; ограничения необходимы для охраны определенных общественных отношений, безопасности, равно как прав и свобод других лиц (без права расширительного толкования этого перечня государственными органами!); ограничения должны быть пропорциональны и соразмерны законной цели (необходимость в демократическом обществе) – это вытекает из слова “необходимы”. Статья 10 ЕКПЧ (напомним, что ЕКПЧ не имеет обязательного характера для Беларуси, но выше уже объяснено, почему следует, в том числе, ориентироваться на ЕКПЧ и практику ЕСПЧ) предусматривает следующие основания для органичения свободы слова: “Осуществление этих свобод [свободы выражения мнений], налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия”. Как видно, базовые условия для ограничения свободы слова носят сходный с такими же условиями по Пакту. Относительно ограничения свободы слова онлайн (равно как и ограничения работы платформ, онлайн-СМИ) и т.д. следует напомнить, что действуют те же правила, что и оффлайн. Так, согласно п. 43 Замечаний общего порядка № 34, CCPR/C/GC/34 от 12.09.2011 любые ограничения на работу вебсайтов, блогов и любых других подобных систем распространения электронной и иной информации, основанных на Интернет-технологиях, в том числе систем, обеспечивающих работу подобных средств коммуникации, таких как системы доступа к сети Интернет или поисковые системы, допустимы в той мере, в какой они совместимы с пунктом 3 ст. 19 Пакта.

Что такое замечания общего порядка и для чего их следует изучать?

Одна из форм работы Комитета по правам человека ООН - периодическое принятие обобщенных обзоров и толкований тех или иных норм Пакта. Такие обзоры основаны на рассмотренных КПЧ сообщениях и направлены на систематизацию практики. Положения замечаний общего порядка можно рассматривать как правила, действующие в отношении отдельных прав человека и которые будут применяться КПЧ при рассмотрении сообщений. Как правило, это очень серьезные и обоснованные документы, заслуживающие самостоятельного изучения, применения в обосновании нарушения прав в конкретных ситуациях. Свободе слова посвящены Замечания общего порядка № 34, CCPR/C/GC/34 от 12.09.2011. Следует детально разобрать некоторые нормы Пакта (как максимально применимого в отношении обязательств Республики Беларусь) об ограничении прав. 2.4.1 Свобода слова - правило, ограничение - исключение. Самое первое правило, которое необходимо упомянуть еще до всех остальных, правильно номер ноль - это то, что наличие свободы выражения мнений является обычной, “стандартной” ситуацией, а ограничение свободы - исключением из общего правила. И как любое исключение, ограничение не может применяться государством расширительно, наоборот, может применяться очень узко. При оценке неких новых, ранее не существовавших вопросов и столкновения интересов, ограничение свободы слова должно иметь предсказуемый характер, то есть, по новым вопросам ограничения должны иметь место в исключительных случаях. Таким образом, посыл такой (в отличие от белорусской ситуации) - свобода слова существует изначально, ее не надо добиваться и обосновывать, а чтобы ее ограничить, государству надо очень сильно постараться и обосновать детально. 2.4.2. Ограничения необходимы для защиты определенного перечня интересов. Эта норма первая, которая подвергается “прощупыванию” со стороны государств на предмет ограничения свободы слова в своих интересах. Этот концепт очень важен, поэтому следует еще раз воспроизвести легитимные цели ограничения свободы слова: для уважения прав и репутации других лиц; для охраны государственной безопасности; для охраны общественного порядка; для охраны здоровья или нравственности населения. Этот перечень закрыт. Опять таки, рекомендуем подробно изучить, что относится к той или иной легитимной цели в Замечаниях общего порядка № 34. Остановимся только на не самых очевидных выводах и обстоятельствах. Во-первых, следует отметить, что свобода слова гарантирует право высказывать свое мнение, и совсем не гарантирует, что все высказанные мнения будут комфортными для того, на кого это мнение направлено. Критика может и ранить, но высказывания, в целом, защищены свободой слова. При этом, все же некоторые объекты критики или высказываний имеют определенную защиту. Например, на защиту определенных групп людей направлен запрет на использование языка ненависти - hate speech. Подробнее о языке ненависти можно прочитать по ссылке. Суть запрета на использование языка ненависти заключается в запрете возбуждения отрицательных чувств или эмоций в отношении незащищенной группы людей. То есть, использование языка ненависти является самостоятельным основанием для ограничения свободы высказываний. Объектами языка ненависти (разжигания социальной розни) не могут быть “обычные” или привилигерованные группы лиц. Определенным ориентиром может служить постановление Европейского суда по правам человека по делу Саввы Терентьева против Российской Федерации (оригинал постановления, перевод постановления), в котором ЕСПЧ указал: “Полиция, правоохранительные, государственные органы, вряд ли можно назвать незащищенными меньшинствами или группой, которая имеет историю угнетения и неравенства, или сталкиваются с глубоко укоренившимися предрассудками, враждебностью и дискриминацией, или уязвимой по какой-то другой причине, и, в принципе, нуждается в повышенной защите от нападений, оскорблений, выставления на посмешище или клеветы”. Это не обозначает, что сотрудники милиции, суда или прокуратуры не могут получить защиту от высказываний по другим основаниям, но именно воспользоваться защитой как от высказываний, направленных на разжигание социальной розни - нет. В Беларуси, к сожалению, ситуация обратная - незащищенные группы не имеют никакой защиты от языка ненависти, зато привилегированные группы имеют повышенную защиту. Во-вторых, уровень защиты объектов высказываний от критики очень сильно зависит от статуса объекта высказывания. Наименьшую защиту от критики и высказываний имеют участники политических процессов. Политическая критика практически не имеет ограничений, политики меньше всего защищены от неприятных высказываний. На своеобразном втором месте идут лица, выполняющие публичные функции (чиновники, профессиональных участники судебных процессов, в том числе, адвокаты, прокуроры - в рамках профессиональных функций и поведения в процессе). Далее можно упомянуть различных публичных общественных деятелей, в отношении которых можно упомянуть о разделении общественной деятельности такого лица и его личной жизни. Личная жизнь, поиск и распространение информации о ней имеют защиту, в отличие от публичной деятельности, в которой уровень защиты намного меньше. И максимальную защиту от высказываний, распространения информации имеют обычные лица, не связанные с публичными или политическими действиями. Упоминание максимальной степени защиты не должно вводить в заблуждение - все равно действует общая рамка - для ограничения свободы выражения мнений такие мнения должны нарушать права другого лица, и эти права не включают в себя право слушать только приятное. Должны быть нарушены другие права. В-третьих, некоторые разновидности ограничений могут иметь место в отношении субъектов высказываний. Так, например, адвокаты имеют определенные ограничения в высказываниях в силу того, что они являются часть системы правосудия и должны, в том числе, способствовать авторитету правосудия (следует отметить, что под правосудием понимается система установления справедливости в целом, а не судебной системы или конкретного судьи). В таких случаях действует общая рамка. Субъект высказвания всегда является человеком и всегда имеет те же права человека, что и человек, не обремененный статусом. Ограничения свободы слова специальных субъектов осуществляется по тем же правилам - должна быть легитимная цель ограничения, пропорциональность и т.д. Расширяется только перечень действий, которые могут быть расценены как нарушающие национальную безопасность или общественный порядок (при налиции соответствующих фактов и обоснования). При этом высказывания и информирование общественности по делам и вопросам, представляющим общественный интерес является одной из профессиональных обязанностей адвокатов. Подробнее о специфическом регулировании свободы слова отдельной группы на примере адвокатов можно прочитать в статье. В-четвертых, надо иметь в виду, что государства периодически пытаются придумать свои новые ограничения, например, ограничить свободу слова под предлогом борьбы с фейками, под предлогом защиты чувств верующих или под предлогом запрета альтернативной оценки исторических событий. То есть, государства пытаются обосновать свои действия одной из легитимных целей ограничений, указанных в ст. 19 Пакта. Международные органы по оценке соблюдения прав человека, как правило, настороженно относятся к такой практике и крайне редко ее поощряют.

Очень важное обстоятельство, которое всегда надо иметь в виду. Как уже было указано выше, государство, в целом, может придумать и принять множество внутренних актов, которые будут предусматривать иные или дополнительные основания для ограничения свободы слова, иную терминологию или иной порядок ограничения. Причем, приняв, даже направлять деятельность подконктрольных государственных органов, включая суды, на нарушение международных обязательств государства. Однако при рассмотрении вопроса о выполнении государством своих обязательств в части прав человека, содержание внутреннего законодательства не будет иметь никакого значения, более того, согласно ст. 27 Венской конвенции о праве международных договоров от 23.05.1969 государства не могут ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора. Таким образом, именно перечень легитимных целей для ограничения свободы слова, предусмотренный ст. 19 Пакта, является единственно правильным для оценки на международном уровне соблюдения государством прав человека.

Следует отметить, что бремя доказывания наличия легитимной цели для ограничения свободы слова лежит на государстве, поэтому размытые формулировки, формулировки с терминологией, отличной от формулировок Пакта, должны доказываться как легитимные именно государством, а не должно обосновываться обратное тем лицом, которое считает, что его право нарушается. Более того, своеобразной презумпцией является угроза национальной безопасности именно в случае неправомерного ограничения свободы слова. ЕСПЧ в постановлении по делу «Тараненко против Российской Федерации» от 15.05.2014 указал следующее: «Подводя итог, Европейский Суд напоминает, что любые меры, препятствующие свободе собраний и свободе выражения мнения, кроме случаев подстрекательства к насилию или нарушения демократических принципов, оказывают демократии плохую услугу и даже угрожают ей”. 2.4.3. Соблюдение баланса между ограничением свободы и защищаемым интересом. Ограничения свободы слова, даже при наличии защищаемого таким ограничением интереса, должны быть минимальными для такой защиты. То есть, ограничение свободы слова может быть только в таком размере, в каком необходимо, чтобы обеспечить защиту, и никак не больше. Скажем, нельзя на основании одного секретного тома в уголовном деле закрыть весь процесс. Непропорциональность ограничения будет самостоятельным нарушением. Например, в деле Фонд против расизма и антисемитизма против Швейцарии рассматривалась речь политика Фонда про необходимость прекратить распространение ислама. Он сказал: “Ведущая швейцарская культура, имеющая христианские корни, не может позволить себе быть замененной иными культурами. Таким образом, символический жест, подобный запрету на строительство минаретов, мог бы стать сигналом сохранения собственной идентичности”. Государство запретило публикацию этой записи, обязало выплатить крупные суммы пошлин и заявило о необходимости изменить политику в отношении будущих публикаций. В этом деле было установлено нарушение статьи 10. Суд признал, что имело место вмешательство в осуществление заявителем свободы выражения мнений. ЕСПЧ установил превышение государством предоставленной ему свободы усмотрения и отсутствие разумного баланса между мерами, ограничивающими право организации-заявителя на свободу выражения мнений, и преследуемой легитимной целью. Следствием правила о балансе интересов является то, что судебные решения об ограничении прав должны содержать подробную аргументацию баланса защищаемых интересов, требующих ограничения прав, все обстоятельства и причины, почему права можно ограничить, а не просто ссылку на наличие такого права, как это имеет место на практике в Беларуси.

Таким образом, международное регулирование (и международные обязательства Республики Беларусь) в части свободы выражения мнений следующие:

• свобода выражения мнений принадлежит каждому человеку, независимо от его положения, профессии, гражданства и т.д.;
• свобода выражения мнений может ограничиваться только в конкретных случаях, для достижения закрытого перечня целей;
• во всех случаях, даже при наличии легитимной цели ограничения свободы слова, такое ограничение должно носить минимальный характер, необходимый для достижения цели, то есть должен соблюдаться баланс свободы слова и защищаемых интересов.

Когда необходимо оценить законность ограничения свободы слова, то первым шагом следует проанализировать наличие легитимной цели ограничения свободы выражения мнений, а затем оценить, соблюден ли баланс интересов легитимной цели и права на свободу слова. Баланс - сложная концепция, для его понимания рекомендуется изучать практику КПЧ и ЕСПЧ. Но в целом, правило такое - право на свободу выражения мнений является естественным состоянием, для ограничения которого необходимы веские основания.

Законодательное регулирование ограничения свободы слова и практика применения

В связи с тем, что свобода выражения мнений является базовым состоянием человека, суть законодательного регулирования в тоталитарных режимах, в которым, к сожалению, относится и Беларусь сводится исключительно к созданию ограничений, препятствий, введению наказаний за различные виды реализации свободы слова. Ситуация со свободой выражения мнений в Беларуси не просто плохая, а очень плохая. Практически любые выражения мнений, содержащих критику или иную неудобную для государственной власти информацию наказуемы в том или ином виде. Государство активно пользуется своим контролем над парламентом для принятия репрессивных законов, ограничивающих свободу выражения мнений, а также над судами для применения репрессивных законов. После фальсификации выборов в 2020 году ситуация стала ухудшаться ускоряющимися темпами.

Использование антиэкстремистского законодательств

Несмотря на то, что в практике применения международного права под экстремизмом понимается либо приверженность «экстремистов» насилию, угрожающему безопасности государства и правам граждан либо антидемократизм проповедуемых ими идей, в Республике Беларусь в экстремистскую деятельность включили очень широкий перечень действий. Так, в понятие экстремизма в том числе, включены согласно ст.1 Закона Республики Беларусь от 04.01.2007 № 203-З “О противодействии экстремизму": «незаконные» массовые мероприятия; распространение «заведомо ложных сведений» о положении Беларуси; оскорбление представителей власти; «дискредитация» органов госвласти; распространение запрещенных материалов, демонстрирование запрещенной символики; участие в экстремистских формированиях (под участием понимается широкий круг действий, вплоть до информационных сообщений и направления фотографий в адрес таких формирований).

Антиэкстремистское законодательство в Беларуси трактуется чрезвычайно широко и используется для подавления любой формы самоорганизации в обществе по политическим мотивам. Передача личных данных государственных служащих трактуется как «разжигание вражды», отправка в оппозиционные Telegram-каналы видеозаписей как «изготовление экстремистских материалов», призывы к протестной активности как «призывы к причинению вреда национальной безопасности», а организация посылок для политзаключенных как «финансирование экстремистской деятельности». Фактически ежедневно сообщается о задержаннии людей, оставивших критические комментарии в Интернете, в рамках диффамационных экстремистских статей за оскорбление президента или представителя власти. С 16 июня 2021 года действует новая редакция Закона «О противодействии экстремизму». Теперь Министерство внутренних дел (МВД) и Комитет государственной безопасности (КГБ) может признавать любые сообщества «экстремистскими формированиями» (внесудебный порядок). Также продолжает действовать механизм признания определенных материалов экстремистскими. Соответственно, применение данных механизмов для ограничения распространения любой информации следующее. Механизм № 1. Решением соответствующего органа участники либо лица, осуществляющие сбор и распространение информации в рамках какого-либо информационного источника (телеграмм-канал, сайт, чат и т.д.) признаются экстремистким формированием во внесудебном порядке. Например, на 25 февраля 2022 года в Беларуси насчитывалось 40 групп граждан, признанных экстремистскими формированиями, из которых: 21 пункт — оппозиционные каналы и чаты в Telegram, а также сайт «dze.chat», содержащий карту с местонахождением всех оппозиционных чатов локального масштаба и чатов диаспор за границей; 6 различных оппозиционных инициатив (платформа «Честные люди», «Киберпартизаны» и другие); 4 СМИ (сотрудники агентства «БелаПАН» и «Наша Ніва», а также подписчики Интернет-ресурсов «Белсат» и «Радыё Свабода»); 4 Telegram-чата неизвестного содержания (например, «Волейбол по выходным»); 2 фонда солидарности (BYSOL и By_help); 2 анархистских движения («Революционное действие» и «Прамень»). Список организаций, формирований, индивидуальных предпринимателей, причастных к экстремистской деятельности публикуется Министерством внутренних дел. Как видно, включение в список используется произвольно и исключительно с целью ограничить распространение критической информации. После включения в такой список (а в ряде случае, наказуемо и взаимодействие до такого включения) перепост, пересылка любой информации, произведенной таким формированием или исходящей от него, является наказуемой. 2 октября 2021 г. приняли постановление Совета министров № 575 «О мерах противодействия экстремизму и реабилитации нацизма». Telegram-канал «ГУБОП», который связывали с МВД Беларуси (официально ведомство не подтверждало, что имеет к нему отношение), сообщил, что документ дает право считать подписчиков оппозиционных и признанных экстремистскими Telegram-каналов участниками экстремистских формирований и привлекать их к ответственности по ст. 361-1 УК (предусматривает до семи лет лишения свободы). В самом постановлении, текст которого обнародовали только 14 октября 2021 г., напрямую ничего не говорится о Telegram-каналах и чатах, их администраторах и подписчиках. Начальник отдела главного управления по борьбе с организованной преступностью и коррупцией (ГУБОПиК) МВД Вячеслав Орловский пояснял, что за репост записей из "экстремистских" телеграм-каналов и подписку на телеграм-каналы "экстремистских формирований" белорусская милиция будет преследовать.

Также не стоит забывать, что есть отдельная статья 361-2 “Финансирование экстремистской деятельности” Уголовного кодекса Республики Беларусь (далее - УК) про направление денежных средств (донатов) в адрес экстремистского формирования, которая предусматривает наступление ответственности в виде ареста, или ограничения свободы на срок до пяти лет, или лишения свободы на срок от трех до пяти лет.

А сообщение информации, направление фотографий, приравнивается к содействию экстремистской деятельности (ст.361-4 УК), по которой грозит ограничение свободы на срок до четырех лет или лишение свободы на срок от двух до шести лет. А если, например, это сливы должностным лицом с использованием служебных полномочий - ограничение свободы на срок от двух до пяти лет или лишение свободы на срок от трех до семи лет.

Таким образом государственные органы используют механизмы объявления незаконными целых групп лиц и любого взаимодействия с такими группами. Причем данные нормы активно используются для наказания. Так, например, известно об относительно большом числе возбужденных уголовных дел (сопровождающихся, как правило, избранием меры пресечения в виде содержания под стражей с целью устрашения) за направление в адрес телеграмм-каналов, ранее отнесенных к экстремистским формированиями фотографий с российской военной техникой. Общественная опасность данных деяний остается загадкой. Внесудебный характер такого признания, без соответствующей мотивации и оценки баланса интересов очевидно нарушает обязательства Республики Беларусь в части соблюдения прав человека. Механизм № 2. Признание судом информационных материалов (символика, включая логотипы, атрибутика, информационные материалы, статьи, видеоролики, плакаты, транспаранты, телеграмм-каналы, чаты, средства массовой информации в полном объеме) экстремистскими. Если до событий августа 2020 года список экстремистских материалов включал в себя преимущественно материалы анархического, неонацистского или религиозного характера, то сегодня он включает городские и «дворовые» оппозиционные Telegram-чаты, оппозиционные Telegram-каналы, популярные независимые средства массовой информации. На 25 февраля 2022 года в Беларуси: 718 судебных решений (с 2008 года); 1794 материалов; 588 материалов — Telegram-чаты и Telegram-каналы независимых ресурсов (от нескольких подписчиков до 1,7 млн у «Nexta-Live»); 29 независимых СМИ в списке (до 9 августа 2020 года было 1); 50% материалов — информационная продукция неонацистского, националистического, радикально-религиозного толка; 50% — материалы оппозиционного толка, независимые медиа и правозащитные страницы; 93% — процент политически мотивированных признанных экстремистскими материалов за «инакомыслие» после 9 августа 2020 года. Перепост, распространение, пересылка, в том числе в личных сообщениях информации, отнесенной к категории экстремистких материалов является наказуемым по ст. 19.11 КоАП “Распространение, изготовление, хранение, перевозка информационной продукции, содержащей призывы к экстремистской деятельности или пропагандирующей такую деятельность” (санкции: штрафы, общественные работы, арест).

Примение данной ответственности также носит крайне широкий характер. Показательным является пример супругов Сергея Крупенича и Анастасии Крупенич-Кондратьевой, которым было восемь раз назначено наказание в виде административного ареста за ссылки на «экстремистские» посты в личной переписке. Пара находилась в изоляторе временного содержания с июля до ноября 2021 года, проведя в заключении 112 суток. Как только подходил к концу очередной административный срок, на них составляли новые протоколы за «распространение экстремистских материалов». Таким образом, государственные органы активно реализуют свои полномочия для активного подавления любого распространения информации, мнений и сведений, объявляя незаконными как организации, так и саму информацию. И, как уже указывалось, в этой части наличие соответствующего законодательства не является основанием считать данные действия законными, поскольку такое законодательство и практика его применения нарушают нормы Конституции и международных обязательств Республики Беларусь.

Использование антидиффамационного законодательства и ответственности за разжигание социальной розни

Также одним из направлений ограничения свободы слова является активное использование диффамационного законодательства, то есть, законодательства об оскорблении должностных лиц государственных органов. Так, ответственность за оскорбление должностного лица государственного органа (организации) при исполнении им служебных полномочий лицом, не подчиненным ему по службе по ст.24.4 КоАП влечет штраф до 30 базовых величин.

Кроме того, оскорбления могут влечь и уголовную ответственность в виде лишения свободы до трех лет, например, согласно ст. 369 УК (оскорбление представителя власти или его близких в связи с выполнением им служебных обязанностей, совершенное в публичном выступлении, либо в печатном или публично демонстрирующемся произведении, либо в средствах массовой информации, либо в информации, размещенной в глобальной компьютерной сети Интернет).

В УК существует отдельная статья 368 “Оскорбление Президента Республики Беларусь”, которая влечет до 4 лет лишения свободы.

Статья 391 УК “Оскорбление судьи или народного заседателя” предусматривает до 3 лет ограничения свободы.

Существует и отдельное регулированеи по воинской службе - статья 444 УК “Оскорбление подчиненным начальника или начальником подчиненного” (наказывается ограничением по военной службе на срок до одного года или арестом).

Также достаточно часто одновременно с диффамационными статьями применяется ст. 130 Уголовного кодекса о действиях, направленных на возбуждение расовой, национальной, религиозной либо иной социальной вражды или розни по признаку расовой, национальной, религиозной, языковой или иной социальной принадлежности. Под иной социальной принадлежностью в данной статье УК понимается принадлежность лица к определенной социальной группе по признаку пола, возраста, профессии, рода занятий, места жительства и иной социально-групповой идентификации. Причем на практике часто, в нарушение международных принципов, объектами разжигания розни являются совсем не незащищенные группы, а, наоборот, привилегированные - милиция, судьи и т.д. Подробнее о защищаемых группах и логике такой защиты, а также о том, почему милиция и судьи - плохие объекты для защиты от разжигания социальной розни - рекомендуем послушать стрим. Широта использования данных статей Уголовного кодекса поражает воображение. Любая критика, любое недовольствие может быть расценено как оскорбление должностного лица и разжигание розни. В этом отношении показательным является дело Андрея Зельцера. 28.09.2021 сотрудники КГБ проводили «специальные мероприятия по отработке адресов, в которых могли находиться лица, причастные к террористической деятельности». В одной из квартир 31-летний житель Минска Андрей Зельцер открыл огонь из охотничьего ружья по одному из сотрудников КГБ, который от полученных ранений скончался в больнице. Стрелявший мужчина был убит ответным огнем. Следственный комитет Беларуси не только открыл уголовное дело по факту гибели сотрудника КГБ, в рамках которого была задержана жена Зельцера, но и объявил о задержании около 200 человек, которые оставили в соцсетях «циничные комментарии» в отношении инцидента. Все задержанные обвиняются по уголовным статьям о разжигании вражды по признаку иной социальной принадлежности (статья 130 УК) и оскорбление представителя власти (статья 369 УК) и признаны политическими заключенными. По аналогичным обвинения был также задержан журналист «Комсомольской правды» Геннадий Можейко — автор интервью, в котором знакомые Зельцера характеризуют его положительно. Доступ к сайту издания был заблокирован Министерством информации Республики Беларусь.

Блокировки информационных ресурсов

Начиная с июня 2020 года по сегодняшний день в Беларуси регулярно наблюдаются перебои с интернетом, особенно в местах протестных собраний. В день выборов в стране началась полная блокировка интернета, в том числе мобильного. Страна была отрезана от всемирной сети с утра 9 августа до утра 12 августа. Ниже мы приводим информацию из отчета "Беларусский интернет-шатдаун и другие события", подготовленного экспертами ​Беларусской обсерватории интернета​ при поддержке правозащитной организации H​uman Constanta.

Законодательство о доступе к информации в Республике Беларусь

Законодательство Беларуси не выделяет право на доступ к сети Интернет как отдельное право граждан. Однако, ряд национальных правовых актов закрепляет право на доступ к информации (получение информации), одним из аспектов которого можно считать доступ к сети Интернет. Нормы о праве на доступ к информации содержатся в следующих актах:

• Конституция Республики Беларусь;
• Закон “Об информации, информатизации и защите информации”;
• Закон “О средствах массовой информации” и др.

Согласно ст. 34 Конституции ​гражданам Республики Беларусь гарантируется право на получение, хранение и распространение полной, достоверной и ​своевременной информации о деятельности государственных органов, общественных объединений, о политической, экономической, культурной и международной жизни, состоянии окружающей среды.

Пользование информацией может быть ограничено законодательством в целях защиты чести, достоинства, личной и семейной жизни граждан и полного осуществления ими своих прав. Таким образом, Конституция содержит критерии ограничения права пользования информацией:

• по цели (в целях защиты чести, достоинства, личной и семейной жизни граждан и полного осуществления ими своих прав);
• по порядку установления ограничения (должно быть предусмотрено законодательством).

Важно отметить, что по сравнению с международным правом, Конституция не содержит такого критерия ограничения права, как необходимость и соразмерность. Что может служить основанием для злоупотребления ограничениями прав граждан. Ограничение доступа к сети Интернет Регулирование вопросов связанных с доступом к сети Интернет в Беларуси производится на основании:

• Указа Президента Республики Беларусь от 01.02.2010 N 60 "О мерах по совершенствованию использования национального сегмента сети Интернет";
• Закона “Об электросвязи”;
• Постановление Совета Министров Республики Беларусь от 17.08.2006 N 1055 "Об
• утверждении Правил оказания услуг электросвязи" и др.

Услуги по доступу к сети Интернет в Беларуси предоставляются интернет провайдерами (поставщиками интернет-услуг). Основными регулирующими государственными органами по вопросам функционирования сети Интернет в Беларуси являются Оперативно-аналитический центр при Президенте Республики Беларусь (ОАЦ) и Министерство связи и информатизации. При этом ОАЦ имеет гораздо более широкие полномочия, в том числе: определяет по согласованию с Президентом Республики Беларусь перечень операторов электросвязи, имеющих право на пропуск международного трафика и присоединение к сетям электросвязи иностранных государств; принимает решения, обязательные для исполнения операторами электросвязи и иными участниками рынка услуг электросвязи, по вопросам оказания услуг передачи данных. Согласно Приказу ОАЦ от 06.12.2012 N 91 право на пропуск международного трафика и присоединение к сетям электросвязи иностранных государств имеют только два оператора связи: Республиканское унитарное предприятие электросвязи "Белтелеком" и Республиканское унитарное предприятие "Национальный центр обмена трафиком" (НЦОТ). Стоит отметить, что законодательством установлен особый порядок управления сетью электросвязи общего пользования при возникновении чрезвычайных ситуаций, введении чрезвычайного или военного положения. Согласно ст. 40 указанного Закона при возникновении чрезвычайных ситуаций, введении чрезвычайного или военного положения уполномоченные государственные органы в порядке, определяемом Советом Министров Республики Беларусь, имеют право приоритетного использования любых сетей и средств электросвязи, а также приостановки или ограничения использования этих сетей и средств. Порядок приоритетного использования, приостановки, ограничения ​использования сетей и средств электросвязи при возникновении указанных выше ситуаций, регулируется Положением, утвержденным Постановлением Совета Министров Республики Беларусь от 04.08.2006 N 1010. Данным положением установлены государственные органы, которые имеют право на приоритетное использование, приостановку, ограничение использования сетей и средств электросвязи. К ним относятся Министерство обороны, Министерство по чрезвычайным ситуациям, Комитет государственной безопасности, Министерство внутренних дел, Государственный пограничный комитет, Государственный таможенный комитет. Кроме того, в Положении перечислены и цели, для которых могут быть предприняты указанные меры управления сетью электросвязи:

• обеспечение приоритетных пользователей возможностью принятия неотложных мер по предупреждению чрезвычайных ситуаций и ликвидации их последствий;
• обеспечение национальной безопасности, обороны и охраны правопорядка при возникновении чрезвычайных ситуаций, введении чрезвычайного или военного положения.
• При этом решение о приостановке или ограничении использования сетей и средств электросвязи может быть принято только при наличии условий, предусмотренных в Положении (п.10). К таким условиям относятся:
• отсутствие свободных средств электросвязи для удовлетворения потребностей приоритетных пользователей;
• необходимость ограничения трафика в целях предотвращения перегрузки в сетях электросвязи;
• необходимость обеспечения электромагнитной совместимости при работе радиоэлектронных средств, привлекаемых к работе в зонах чрезвычайных ситуаций.

С даты проведения выборов Президента на территории Республики Беларусь не вводилось ни чрезвычайное, ни военное положение. Таким образом, речь может идти лишь о приостановке или ограничении использования сетей электросвязи при чрезвычайной ситуации в целях обеспечения национальной безопасности, обороны и охраны правопорядка. Вместе с тем, государственные органы не заявляли о том, что массовые акции протеста в республике представляют собой чрезвычайную ситуацию. Иных оснований для массового ограничения доступа к сети Интернет либо иным видам электросвязи законодательством Республики Беларусь не установлено. Из указанного следует, что ограничение доступа к сети Интернет не является в достаточной степени обоснованным и может рассматриваться как ограничение прав граждан на доступ к информации. Отдельным основанием, при кот​ ором законодательством предусмотрена возможность ограничения доступа к различным видам электросвязи является прерывание соединений в сетях электросвязи (ст. 31 ​Закон Республики Беларусь "Об оперативно-розыскной деятельности"​). Однако, данная мера является специфической и применяется только органами оперативно-розыскной деятельности для ​установления абонентских номеров и (или) уникальных кодов идентификации абонентов (пользователей услуг эле​ ктросвязи) и (или) их местонахождения в целях получения сведений, необходимых для выполнения задач оперативно-розыскной деятельности. При этом прерывание соединений в сетях электросвязи при проведении контроля в сетях электросвязи допускается в случае возникновения непосредственной угрозы жизни или здоровью гражданина или национальной безопасности Республики Беларусь. Полагаем, что данная норма закона не относится к ситуации массового ограничения доступа к сети Интернет на территории всей страны либо отдельных регионов.

Ограничение доступности мобильного интернета в Беларуси

Предоставление услуг мобильного интернета осуществляется операторами электросвязи. Лицензию на услуги сотовой подвижной электросвязи в Беларуси имеют Унитарное предприятие “А1”, СООО “Мобильные телесистемы”, ЗАО “Белорусская сеть телекоммуникаций”, СООО “Белорусские облачные технологии”. Операторы электросвязи долгое время не сообщали о причинах ограничения доступности мобильного интернета, однако в конце августа 2020 стали уведомлять пользователей о том, что такое ограничение производится по требованию государственных органов. Закон Республики Беларусь “Об электросвязи” в качестве одной из обязанностей операторов электросвязи закрепляет обязанность соблюдать требования по организационно-техническому взаимодействию с другими операторами электросвязи, пропуску и маршрутизации трафика, устанавливаемые Министерством связи и информатизации и (или) Оперативно-аналитическим центром при Президенте Республики Беларусь, а также требования по ведению взаиморасчетов между операторами электросвязи. Полагаем, что требование об ограничении доступности мобильного интернета могло направляться в адрес операторов на основании данной нормы. Однако законодательство не содержит оснований для ограничения доступа к мобильному интернету в периоды проведения массовых мероприятий при отсутствии чрезвычайных ситуаций либо без введения чрезвычайного или военного положения.

Ограничение доступа к отдельным интернет-ресурсам и сервисам

Кроме ограничения доступа к сети Интернет, в Беларуси в период после 9 августа был заблокирован доступ к значительному количеству интернет-ресурсов и сервисов. Среди них: ● сайты СМИ (как республиканских, так и региональных), ● общественных движений и инициатив (сайт Белорусской ассоциации журналистов, платформ “Голос”, “Зубр”, незарегистрированного правозащитного центра “Весна” и др.), ● различных политических движений, ● ряд VPN-сервисов. Блокировка интернет-ресурсов в Беларуси осуществляется во внесудебном порядке на основании решения Министерства информации. Процедура регулируется Законом Республики Беларусь “О средствах массовой информации” и ​Положением о порядке ограничения (возобновления) доступа к интернет-ресурсу, утв. Постановлением Оперативно-аналитического центра при Президенте Республики Беларусь, Министерства связи и информатизации Республики Беларусь, Министерства информации Республики Беларусь от 03.10.2018 N 8/10/6. Указанные выше интернет ресурсы и сервисы были заблокированы по основанию, предусмотренному пп.1.2 п.1 ст. 51-1 Закона “О СМИ” (распространения посредством интернет-ресурса, сетевого издания информации, распространение которой запрещено в соответствии с настоящим Законом и иными законодательными актами Республики Беларусь или вступившими в законную силу решениями суда). К запрещенной информации Закон относит, в том числе, информации, направленной на пропаганду войны, экстремистской деятельности или содержащей призывы к такой деятельности, порнографии, насилия и жестокости, в том числе пропагандирующей или побуждающей к самоубийству, другой информации, распространение которой способно нанести вред национальным интересам Республики Беларусь или запрещено настоящим Законом, иными законодательными актами Республики Беларусь. Юридически процесс блокировки интернет-ресурса выглядит следующим образом: 1. Министерство информации в течение 3-х рабочих дней со дня принятия ​решения об ограничении доступа направляет копию этого решения в Государственную инспекции Республики Беларусь по электросвязи Министерства связи и информатизации ​для включения соответствующего идентификатора интернет-ресурса в список ограниченного доступа, а также владельцу интернет-ресурса, доступ к которому ограничивается (при условии нахождения данного интернет-ресурса в национальном сегменте сети Интернет). 2. Государственная инспекция в день получения копии решения Министерства информации включает идентификатор интернет-ресурса в список ограниченного доступа. 3. Поставщики интернет-услуг обязаны ограничить доступ к интернет-ресурсу в течение суток с момента его включения в список. Стоит отметить что в решениях о блокировках, которые Министерство информации направило в адрес владельцев интернет-ресурсов в августе 2020, не были конкретизированы основания применения блокировки (конкретные публикации, изображения, иная информация, запрещенная законодательством), что усложняет процесс устранения нарушений и обжалования решения о блокировке. Таким образом, можно говорить о том, что внесудебный процесс блокировки интернет-ресурсов нарушает права как владельцев интернет-ресурсов и сервисов (право на распространение информации), так и права пользователей (право на получение информации).

Защита персональных данных

Глоссарий терминов

• Субъект персональных данных – физическое лицо, в отношении которого осуществляется обработка персональных данных;
• Оператор – государственный орган, юридическое лицо Республики Беларусь, иная организация, физическое лицо, в том числе индивидуальный предприниматель, самостоятельно или совместно с иными указанными лицами организующие и (или) осуществляющие обработку персональных данных;
• Уполномоченное лицо – государственный орган, юридическое лицо Республики Беларусь, иная организация, физическое лицо, которые в соответствии с актом законодательства, решением государственного органа, являющегося оператором, либо на основании договора с оператором осуществляют обработку персональных данных от имени оператора или в его интересах;
• Обработка персональных данных – любое действие или совокупность действий, совершаемые с персональными данными, включая сбор, систематизацию, хранение, изменение, использование, обезличивание, блокирование, распространение, предоставление, удаление персональных данных;
• Биометрические персональные данные – информация, характеризующая физиологические и биологические особенности человека, которая используется для его уникальной идентификации (отпечатки пальцев рук, ладоней, радужная оболочка глаза, характеристики лица и его изображение и другое)

Международные стандарты и лучшие практики

Обязанность государства создать национальную систему защиты персональных данных напрямую вытекает из права на приватность или иными словами - права на неприкосновенность частной жизни. Это право является одним из фундаментальных прав, гарантированных как универсальными (ст. 12 ВДПЧ, ст. 17 МПГПП), так и региональными инструментами по правам человека. Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 18 декабря 2013 года No A/RES/68/167 «Право на неприкосновенность личной жизни в цифровой век» призвала все государства уважать и защищать право на неприкосновенность частной жизни в цифровой среде и подняла проблему негативного воздействия массовой слежки онлайн. Резолюция также содержит призыв ко всем государствам пересмотреть процедуры, практику и законодательство, касающееся онлайновой слежки, перехвата и сбора персональных данных. Помимо защиты приватности граждан, перед законодательством о персональных данных также стоит задача сбалансировать права человека, интересы национальной безопасности и бизнеса, поскольку обработка данных, включая персональные, является важнейшим компонентом цифровой экономики. Дискуссия о необходимости защиты персональных данных началась еще в 60-е годы прошлого столетия с развитием электронно-вычислительных систем, которые дали государствам возможность централизованной автоматизированной обработки огромных массивов личной информации граждан. Это породило опасения, что накопление данных, таких как пол, национальность, семейные связи, религиозные и политические убеждения граждан и т.д., может послужить возрождению тоталитарных практик или в результате утечек попросту использоваться против граждан злоумышленниками. Вопросом правовой регламентации обращения с информацией персонального характера на международном уровне изначально озаботилась ОЭСР, разработав Рекомендации в отношении Руководящих принципов по защите неприкосновенности частной жизни и трансграничных потоков персональных данных» (1980 г.). Это были рекомендации, призванные создать стандарт для унификации национальных законодательств в этой сфере. Руководящие принципы ООН по регламентации компьютеризированных картотек, содержащих данные личного характера (1990 г.) также представляют собой документ рекомендательного характера и предлагают схожий подход. В настоящее время большинство европейских стран построили систему защиты персональных данных, основанную на принципах Конвенции Совета Европы No 108 “О защите физических лиц при автоматизированной обработке персональных данных (1981 г.). С распространением интернета и развитием коммерческих сервисов, основанных на обработке персональных данных, фокус регулирования сместился в сторону защиты прав граждан, чьи персональные данные используются в коммерческом обороте, а также на регламентацию трансграничной передачи данных. В 2004 году вступил в силу дополнительный протокол к Конвенции No 108, предусматривавший возможность трансграничной передачи персональных данных только в страны, которые обеспечивают адекватный уровень защиты. В настоящее время комплексный подход и наиболее детальную регламентацию защиты персональных данных демонстрирует Европейский Союз. Основой регулирования является Регламент 2016/679 General Data Protection Regulation (GDPR), который вступил в силу в 2018 г. В других регионах также наблюдается тренд на унификацию правил, примером чему служат Конвенция Африканского Союза по кибер-безопасности и защите персональных данных 2014 г., Основы защиты персональных данных АСЕАН 2018 г., Правила АТЭС о трансграничной передаче данных 2011 г. При этом, например в США отсутствует федеральное регулирование оборота персональных данных, что не мешает Калифорнийскому закону (California Consumer Privacy Act, или CCPA) быть одним из самых востребованных среди юристов всего мира из-за огромного количества глобальных информационных компаний, учрежденных в этом штате.

Система защиты персональных данных в Беларуси

Республика Беларусь не присоединилась к Конвенции Совета Европы о защите физических лиц в отношении автоматизированной обработки персональных данных от 28 января 1981 г. ETS № 108 (Конвенция Совета Европы 108), которая представляет собой международно признанный стандарт в европейском регионе. В классификации стран с действующей системой защиты персональных данных, включая ЕС и страны Совета Европы, Беларусь не обеспечивает адекватный режим защиты персональных данных. В последние годы в этой сфере наблюдались противоречивые тенденции. Законодательство, регулирующее защиту персональных данных в Беларуси вышло на новый этап развития с принятием в 2021 году Закона о защите персональных данных (далее - ЗЗПД). Он стал первым в истории страны комплексным нормативным правовым актом, регулирующим защиту персональных данных и права граждан в связи с обработкой данных. Также в 2021 году был создан уполномоченный орган по защите прав граждан в связи с обработкой персональных данных - Национальный центр защиты персональных данных. В Уголовном кодексе и Кодексе об административных правонарушениях появились новые составы преступлений и правонарушений, связанные с нарушением правил обработки персональных данных. К настоящему моменту также принят ряд подзаконных актов в развитие ЗЗПД. Вместе с тем, период 2020-2022 гг. сопровождается масштабными утечками персональных данных из государственных баз данных и беспрецедентной практикой преследования и репрессий в отношении политических оппонентов действующей власти. В том числе, такое преследование ведется под предлогом ответственности за распространение персональных данных чиновников и силовиков и осуществляется при помощи инструментов слежки в интернете и мобильных сетях связи. Практику защиты персональных данных проследить сложно из-за крайне низкой степени открытости и подотчетности государственных органов, а также уничтожения или вытеснения из страны большинства негосударственных медиа и организаций гражданского общества, которые могли бы вносить свой вклад в общественный контроль в сфере регулирования персональных данных. Государственный контроль до недавнего времени сводился к вопросам информационной безопасности, без фокуса на права субъектов данных и без информирования о результатах работы. Несмотря на то, что практика защиты прав субъектов персональных данных, пострадавших от утечек данных и иных злоупотреблений, находится в зачаточном состоянии, стоит отметить положительный эффект от начала деятельности уполномоченного органа, созданного в конце 2021 года. НЦЗПД совмещает в своей деятельности не только функции по проверке и наказанию операторов, но также занимается образовательной деятельностью, разъяснением законодательства и популяризацией темы в СМИ. При этом ограниченная независимость НЦЗПД, созданного ОАЦ в форме государственного учреждения и контролируемого этой спецслужбой, является препятствием для расследования возможных злоупотреблений персональными данными в государственных органах.

Обзор Закона о защите персональных данных

13 июня 2019 года Палатой представителей Национального собрания Республики Беларусь принят в первом чтении проект Закона Республики Беларусь «О персональных данных», однако второе чтение состоялось только в 2021 году. Закон Республики Беларусь от 7 мая 2021 г. № 99-З ”О защите персональных данных“ вступил в силу 15 ноября 2021 г. Положения закона сформулированы с учетом Конвенции Совета Европы 108, а также общепринятых подходов к определению персональных данных в законодательстве зарубежных государств. Используемая терминология наиболее схожа с законодательством Российской Федерации. Закон регулирует действия с персональными данными, осуществляемые с использованием средств автоматизации или без использования таких средств. В последнем случае закон применяется только, когда персональные данные систематизированы определенным образом и возможен быстрый поиск информации (например, картотека в алфавитном порядке, по определенным годам и т.д.). Положения Закона распространяются как на государственные органы и организации, так и на частные компании и отдельных лиц. Следуя общепринятой мировой практике, из сферы действия Закона прямо исключаются личное, семейное, домашнее и иное подобное использование персональных данных, а также защита государственных секретов. Закон определяет персональные данные как любую информацию, относящуюся к идентифицированному физическому лицу или физическому лицу, которое может быть идентифицировано. B. Принципы и основания для обработки данных В проекте Закона закреплены следующие принципы: законность, справедливость и прозрачность (пп. 1, 2, 6 ст. 4); ограничение цели (пп. 2, 4 ст. 4); обработка на основании согласия или иных законных целей (оснований) (п. 3 ст. 4) минимизации данных (п. 5 ст. 4); точности персональных данных (п. 7 ст. 4); ограничение срока (п. 8 ст. 4). В законе перечислены следующие основания для обработки персональных данных: Согласие субъекта (свободное, конкретное, информированное выражение воли субъекта в письменной форме, в виде электронного документа или в иной электронной форме); Исполнение государственных функций, перечисленных в Законе (ст. 6, ч. 1, абз. 2-6). На основании договора (ст. 6, ч. 1, абз. 15). Частные случаи, перечисленные в законе (ст. 6, ч. 1, абз. 7-14, 16). В целях осуществления законной профессиональной деятельности журналиста и (или) деятельности средства массовой информации, направленных на защиту общественного интереса (ст. 6, ч. 1, абз. 17); Жизненно важные интересы (ст. 6, ч. 1, абз. 18). В отношении распространенных ранее персональных данных до момента заявления требования субъекта персональных данных о прекращении использования данных (ст. 6, ч. 1, абз. 19). Обработка на основании требований законодательства (ст. 6, ч. 1, абз. 20-21). Основания для обработки во многом совпадают с теми, которые перечислены в GDPR. Отсутствие в беларусском законе легитимного интереса в качестве основания для обработки может осложнить совместимость с европейским регулированием. Бизнес в ЕС довольно часто использует это основание и адекватной аналогии в ЗЗПД нет. Стоит также отметить избыточную детализацию в перечислении публичных функций оператора, при выполнении которых согласие не требуется. Также исключение необходимости получать согласие предусмотрено для журналистов и СМИ, действующих в защиту общественного интереса, однако оно носит слишком узкий характер и неизбежно создает конфликт между институтом защиты персональных данных и свободой информации. C. Общедоступные, специальные и обычные персональные данные По ограничениям, которые установлены для их обработки, персональные данные можно классифицировать на следующие категории: Общедоступные – персональные данные, распространенные самим субъектом персональных данных либо с его согласия или распространенные в соответствии с требованиями законодательных актов. Обрабатываются без согласия субъекта, нет режима конфиденциальности, нет ограничений на трансграничную передачу; Специальные – персональные данные, касающиеся расовой либо национальной принадлежности, политических взглядов, религиозных или других убеждений, здоровья или половой жизни, судимости, а также биометрические и генетические персональные данные. Обрабатываются только с согласия субъекта, за исключением закрытого перечня целей (п. 2 ст. 8); Обычные – персональные данные, которые обрабатываются по общим правилам, установленным Законом. D. Обработка данных несовершеннолетних Предусмотрено закрепление возраста, с которого субъект персональных данных вправе давать согласие на действия со своими персональными данными (ч. 2 п. 8 ст. 5). По общему правилу такой возраст составляет 16 лет. Аналогичный возраст установлен статьей 8 Общего регламент защиты персональных данных Европейского союза (GDPR). E. Права субъектов и меры по защите персональных данных Закон закрепляет следующие права субъектов персональных данных: получать от оператора информацию о своих правах (ст. 16, ч. 1); давать и отзывать согласие на обработку своих персональных данных (ст. 10); знакомиться со своими персональными данными, требовать внесения в них изменений (ст. 11); получать информацию о предоставлении своих персональных данных третьим лицам (ст. 12); требовать прекращения обработки и удаления (ст. 13); обжаловать действия (бездействие) и решения оператора (уполномоченного лица) (ст. 15); Обязанности операторов по большей части соответствует реализации прав субъектов персональных данных. Операторы также обязаны принимать правовые, организационные и технические меры обеспечения защиты персональных данных. Дополнительные обязанности операторов перечислены в Указе №422 «О мерах по совершенствованию защиты персональных данных». Минимально необходимый перечень, который является обязательным для выполнения операторами, включает следующие меры: назначение ответственного структурного подразделения или лица (DPO); издание и размещение в общем доступе документов, определяющих политику в отношении персональных данных; инструктаж и обучение работников и иных лиц, имеющих доступ к персональным данным; установление порядка доступа к персональным данным, в том числе обрабатываемым в информационном ресурсе (системе); осуществление технической и криптографической защиты персональных данных в порядке, устанавливаемом ОАЦ, в соответствии с классификацией информационных ресурсов (систем), содержащих персональные данные. Помимо обязательных требований оператор сам определяет состав и перечень мер, необходимых и достаточных для выполнения обязанностей по обеспечению защиты персональных данных. F. Трансграничная передача данных Трансграничная передача персональных данных запрещается, если в другом государстве не обеспечивается надлежащий уровень их защиты, за исключением перчисленных в ст. 9 случаев. Уполномоченный орган определяет перечень иностранных государств, где обеспечивается надлежащий уровень защиты прав субъектов персональных данных.

Уполномоченный орган

Закон предусматривает создание уполномоченного органа по защите прав субъектов персональных данных, что является одной из наиболее важных мер по защите персональных данных. Современный подход, отраженный в том числе в конвенции Совета Европы 108, предусматривает, что уполномоченный орган должен быть независимым. Это необходимо для создания возможностей контролировать исполнение законодательства не только бизнесом, но и государственными органами. Национальный центр защиты персональных данных Республики Беларусь, выполняющий функцию уполномоченного органа, учрежден ОАЦ 15 ноября 2021 года в соответствии с Указом Президента Республики Беларусь от 28 октября 2021 г. № 422 ”О мерах по совершенствованию защиты персональных данных“ и действует в форме государственного учреждения. Директор НЦЗПД назначается на должность и освобождается от должности президентом по представлению начальника ОАЦ. Директор по согласованию с ОАЦ утверждает структуру НЦЗПД. ОАЦ также согласовывает заместителей директора и определяет иные цели использования дохода, полученного НЦЗПД. Таким образом, провозглашенная в Законе независимость действий НЦЗПД имеет финансовые, кадровые и организационные ограничения со стороны администрации президента и ОАЦ. Национальный центр защиты персональных данных выполняет функции, среди которых можно выделить основные: осуществляет контроль за обработкой персональных данных операторами (уполномоченными лицами); рассматривает жалобы субъектов персональных данных; определяет перечень иностранных государств, на территории которых обеспечивается надлежащий уровень защиты прав субъектов персональных данных и выдает разрешения на трансграничную передачу персональных данных, когда это необходимо; вносит предложения о совершенствовании законодательства о персональных данных, участвует в подготовке проектов актов законодательства о персональных данных; дает разъяснения по вопросам применения законодательства, проводит иную разъяснительную работу; устанавливает классификацию информационных ресурсов (систем) в целях технической и криптографической защиты персональных данных; участвует в работе международных организаций по вопросам защиты персональных данных и осуществляет сотрудничество с соответствующими органами (организациями) в иностранных государствах; реализует образовательные программы. Интересно, что Закон оставляет возможность подачи жалобы субъектом только в письменном виде или в виде электронного документа, удостоверенного электронной цифровой подписью с использованием сертификата открытого ключа ГОССУОК. Предполагается, что таким образом уполномоченный орган защищает операторов от недобросовестной конкуренции и злоупотреблений правом на подачу жалобы. И все же ограничение электронной жалобы только формой электронного документа может служить существенным препятствием для субъекта персональных данных, поскольку государственная система электронной идентификации граждан развита недостаточно, чтобы говорить о ее доступности для большинства населения. Из наиболее важных полномочий НЦЗПД получил право проводить проверки операторов и уполномоченных лиц, а также требовать изменения, блокирования или удаления недостоверных или полученных незаконным путем персональных данных, устранения иных нарушений законодательства о персональных данных, прекращения обработки. Уполномоченный орган также может принимать решения, обязательные для исполнения операторами и запрашивать необходимую информацию, в том числе подключаясь безвозмездно к информационным системам. Из несвойственных полномочий стоит отметить право НЦЗПД проводить на договорной основе добровольный аудит соблюдения требований законодательства о персональных данных. Очевидно, что это может создавать конфликт интересов, например, при возникновении поводов для проверки оператора, в отношении которого ранее составлено аудиторское заключение. Вместе с тем, возможность заниматься приносящей доходы деятельностью может положительно сказаться на материальном обеспечении уполномоченного органа и возможности привлекать в штат квалифицированных специалистов. Ответственность за нарушение законодательства и правоприменительная практика Законодательством предусмотрена административная, уголовная и гражданско-правовая ответственность за нарушение законодательства о защите персональных данных. Статья 23.7 КоАП предусматривает ответственность за незаконные сбор, обработку, хранение или предоставление персональных данных, нарушение прав субъекта данных, распространение персональных данных, несоблюдение мер обеспечения защиты персональных данных. Штраф по этой статье может достигать 200 базовых величин. ​​Такой размер штрафа может мотивировать в первую очередь малый бизнес. Для среднего и крупного - такая сумма уже не будет сдерживающим фактором. В то же время, установление крупных штрафов (например, до 4% от оборота - по GDPR) само по себе не является эффективной мерой воздействия на операторов и работает только в совокупности с другими мерами. Впрочем, судя по доступной информации о правоприменительной практике, она пошла другим путем и в большей степени ориентируется на наказание частных лиц нежели бизнеса. По сведениям НЦЗПД за шесть месяцев текущего года судами было рассмотрено порядка трех десятков дел о совершении административного правонарушения по статье 23.7. Значительная часть нарушений касалась распространения персональных данных в социальных сетях, чаще всего это случаи, когда без согласия лиц в открытом доступе публиковались личные данные, а также фото и видеоконтент, содержащий персональные данные. Уголовная ответственность предусмотрена в статьях 203-1 «Незаконные действия в отношении информации о частной жизни и персональных данных» и 203-2 «Несоблюдение мер обеспечения защиты персональных данных» УК. Пока наиболее известные случаи применения статьи 203-1 касаются политически-мотивированного преследования оппонентов действующей власти. Как правило, речь идет о распространении персональных данных чиновников и силовиков. При этом сеть информационных каналов, предположительно связанная с силовиками, регулярно публикует личные данные граждан, связанных с протестной активностью. Наиболее резонансные случаи взломов баз данных с персональными данными белорусских граждан связаны с деятельностью группы анонимных хакеров, которые называют себя Киберпартизаны. В с июля по ноябрь 2021 года они сообщали о взломе многочисленных систем МВД с личными данными силовиков и обычных граждан, включая базы ГАИ МВД, АИС «Паспорт», АИС «Пассажиропоток», УСБ МВД и проч. Также были сообщения о взломе баз данных мобильных операторов, Следственного комитета, Единого государственного регистра недвижимого имущества, Фонда социальной защиты населения и других крупных информационных систем. Масштабы утечек персональных данных оценить сложно, но судя по всему, речь идет о сотнях тысяч или даже о миллионах записей. Представители Киберпартизан предоставили журналистам доказательства получения конфиденциальной информации, также часть данных была опубликована, например, сведения о силовиках и карта вызовов службы 102 с сообщениями о протестной активности. Официальная информация об этих взломах и утечках опубликована не была, как и информация о ходе и результатах расследования, если оно проводилось. Не оценивая этическую сторону действий Киберпартизан, можно констатировать признаки серьезной инфраструктурной уязвимости всей системы обработки персональных данных в системе госуправления. При этом в списке плановых проверок НЦЗПД на 2022 год нет ни одного государственного органа. ЗЗПД также предусматривает возможность возмещения морального вреда, независимо от возмещения имущественного вреда и понесенных субъектом персональных данных убытков. Пока о такой практике информации не имеется. Для подачи иска в суд субъекты персональных данных, как минимум, должны знать о нарушении своих прав. В отличие, например, от Европейского Союза, где в случае утечки или взлома субъекты должны получить уведомления, в Беларуси операторы обязаны уведомлять только НЦЗПД. Сам уполномоченный орган в своих информационных сообщениях, как правило, не указывает, какие операторы допустили утечки или другие нарушения прав субъектов персональных данных. Такой подход не способствует формированию практики защиты своих прав самими гражданами.

Репрессии и разгром независимых средств массовой информации

Свобода СМИ необходима для защиты всех остальных прав человека. Случаи пыток, дискриминации, коррупции и злоупотребления властью много раз всплывали на поверхность именно благодаря работе журналистов. Предание фактов огласке — часто первый, важнейший шаг к возмещению вреда, причиненного нарушениями прав человека, и к привлечению властей к ответственности. После президентских выборов 2020 в Беларуси положение журналистов в стране радикально ухудшилось, что следует из статистики Ассоциации журналистов Беларуси. Уже к июню 2021 50 интернет-СМИ было заблокировано, за год более 480 журналистов задержаны, а 34 – находились в заключении. Комитет по защите журналистов опубликовал доклад о количестве журналистов в мире, находящихся в тюрьме. В этом году их число достигло максимальной отметки за всю историю – 293 человека. Беларусь в этом списке на пятом месте. По данным Белорусской ассоциации журналистов, в стране 31 журналист находится за решеткой. Некоторые журналисты уже получили получили реальные сроки. В конце 2020 года сотрудницы телеканала "Белсат" Екатерина Андреева и Дарья Чульцова получили по 2 года колонии за репортажи, признанные судом призывами к беспорядкам.Главный редактор "Нашей нивы" Егор Мартинович и начальник отдела рекламы и маркетинга СМИ Андрей Скурко приговорены к 2,5 лет лишения свободы в колонии. В целом, закрытие местных независимых газет и блокировка интернет-изданий в Беларуси становится нормой. Независимая журналистика Беларуси была поставлена перед выбором: эмиграция, тюрьма или отказ от професcии.

«12 человек за решеткой, трое под домашним арестом — и ситуация не меняется. Команда в 270 человек была разгромлена. Мы остались без финансирования — счета заблокированы. Часть редакции приняла решение о продолжении работы на полноценной площадке, так как телеграм-канал серьезно ограничивает наши возможности. Решили делать авторский проект, проект-преемник TUT.by — zerkalo.io. Сейчас вся команда — около 30 человек — находится за границей. (...) Это путь для большинства (белорусских) медиа, которые решат продолжить работу, думаю. Сейчас мы вынуждены скрывать имена журналистов из-за дела об экстремизме. Мы начали 8 числа, когда была новая атака. Надеюсь, это выглядело поддержкой коллег, выглядело так, что нельзя нам заткнуть рот, что молчание — это яд и что мы будем продолжать свою работу, освещать события, которые происходят в Беларуси», - рассказывает менеджер проекта zerkalo.io Александра Пушкина.

Непропорциональность санкций

Самостоятельным видом нарушения прав человека за реализацию свободы выражения мнений является непропорциональность наказаний. Так, достаточно большое число лиц, содержащихся под стражей или которым было назначено наказание в виде лишения свободы (политзаключенных, всего в Беларуси более 1100 политзаключенных) не совершили никаких насильственных действий, не было представлено никаких доказательств реального вреда от деяний таких лиц, никакого обоснования, что высказывания могли повлечь наступление ущерба. В международной практике лишение свободы не является обоснованным наказанием за высказывания.

Государственные органы активно создают новые правила для борьбы со свободой слова и активно пользуются ими. В Республике Беларусь сложилась ситуация, когда, скорее, ограничение свободы слова является правилом, а возможность безнаказанно что-то сказать, высказать мнение - исключением. Применение законодательства носит очень произвольный и непредсказуемый характер. Направленность таких действий одна - уничтожить альтернативные точки зрения и вызвать страх у тех, кто пытается что-то высказывать. Очевидно, что такая практика правоприменения не соответствует международным обязательствам Республики Беларусь в области прав человека, а также Конституции Республики Беларусь.

Доступ к информации государственных органов в Республике Беларусь

Ст. 34 Конституции Республики Беларусь гражданам гарантируется право на получение, хранение и распространение полной, достоверной и своевременной информации о деятельности государственных органов, общественных объединений, о политической, экономической, культурной и международной жизни, состоянии окружающей среды. Государственные органы, общественные объединения, должностные лица обязаны предоставить гражданину Республики Беларусь возможность ознакомиться с материалами, затрагивающими его права и законные интересы.

Право на информацию, кроме Конституции Беларуси, гарантируется Законом «Об информации, информатизации и защите информации» и имеет широкое применение, включая информацию законодательной, исполнительной и судебной властей. Несмотря на это, закон очень слаб в процессуальных аспектах права, часто имея отсылки к другим нормативным актам. Так, например, в законе отсутствуют конкретные подробности о фактических процедурах подачи запроса на информацию.

В законе отсутствует эффективный механизм обжалования отказа предоставления информации, поскольку на практике для этого используется Закон «Об обращениях граждан и юридических лиц», который не предусматривает конкретной процедуры обжалования именно отказов в доступе к информации. Кроме того, установлены широкие ограничения в отношении доступа к информации, закон не предусматривает наличия независимого уполномоченного органа по контролю за доступом к информации, а также санкции за нарушения регулируется нормативными актами вне этого закона. Термин «общедоступная информация» содержится в ст. 16, которая также перечисляет виды информации, доступ к которой не может быть ограничен. Вместе с тем, список категории общедоступной информации является закрытым, а список информации ограниченного распространения – оставлен открытым, что потенциально позволяет государственным органам широко определять категории такой информации. Поправки, внесенные в январе 2014 г. в закон «Об информации, информатизации и защите информации» расширяют список информации, распространение которой ограничено. Ограничения права на информацию, установленные законом «Об информации, информатизации и защите информации», а также законодательством о государственных секретах являются чрезмерно широкими, при этом список ограничений не является закрытым, а сами ограничения могут устанавливаться нормативными правовыми актами различного уровня.

Государственные органы не стремятся проактивно размещать офлайн и онлайн общественно значимую информацию, опубликование которой напрямую не предусмотрено законодательством. В Беларуси предусмотрен перечень категорий информации, обязательных для размещения на официальных сайтах.

Доступ к информации в контексте пандемии COVID-19

В кратком резюме технической миссии ВОЗ по проведению экспертной оценки ситуации с COVID-19 в Республике Беларусь 8–11 апреля 2020 г. была отмечена особенная важность доступа к информации: «Регулярное и всестороннее информирование общественности о развитии ситуации с COVID-19 в Беларуси, включая данные по регионам, имеет жизненно важное значение для повышения уровня понимания складывающейся эпидемиологической обстановки, а также для разъяснения причин принятия определенных общенациональных мер, таких как перенос публичных мероприятий или ограничение перемещения» [3].

Закон «О санитарно-эпидемиологическом благополучии населения» в ст. 27 устанавливает право граждан на получение полной, достоверной и своевременной информации о санитарно-эпидемиологической обстановке. Ст. 11 прямо указывает предоставление такой информации как одно из мероприятий по обеспечению санитарно-эпидемиологического благополучия населения.

7 апреля 2020 г. А. Лукашенко поручил не скрывать информацию о коронавирусе. Он сообщил, что в Администрации президента имеется соответствующий штаб, в котором аккумулируется вся текущая информация о распространении коронавируса: «Каждый должен заниматься своим делом. Еще раз подчеркиваю: врачи — лечат, вся информация — в Администрации президента в штабе»[4]. 12 апреля Наталья Качанова, председатель Совета Республики Национального собрания заявила, что от граждан страны ничто не скрывается, и та информация, которая поступает, абсолютно правдивая и достоверная[5]. Однако Министерство здравоохранения не публикует подробные данные о динамике заболеваемости.

В то же время, по информации Беларусской ассоциации журналистов, многие редакторы СМИ отмечали, что часто получить какую-либо более полную и детальную информацию от чиновников на местах стало особенно сложно, журналистов как правило перенаправляют в вышестоящие инстанции. Представители Минздрава зачастую не отвечают на официальные запросы и вопросы в своих социальных сетях и каналах, а иногда устраивают брифинги без возможности для журналистов задавать вопросы [6]. Практика привлечения журналистов к ответственности за сотрудничество с иностранными СМИ также применяется в связи со статьями и сюжетами, связанными с пандемией. В рамках борьбы с фейковыми новостями власти использовали такие методы, как официальные предупреждения Министерства информации, административную ответственность для СМИ, а также лишение аккредитации и высылка журналистов. В то же время, представители СМИ называют причинами появления недостоверных сведений недостаток официальной информации и нежелание чиновников контактировать с журналистами негосударственных медиа. В связи с пандемией не зафиксирована практика массовой цифровой слежки, т.е. отслеживания контактов или соблюдения режима самоизоляции с помощью информационных и телекоммуникационных технологий. Однако зафиксировано, как минимум, два случая утечки либо неправомерного использования персональных данных (адреса и контакты заболевших), собранных государственными органами и организациями в рамках борьбы с эпидемией.

Рекомендации по улучшению правового контекста

• Принять отдельный нормативный акт на уровне Закона, в котором предусмотреть конкретные гарантии и механизмы доступа к информации,
• Установить принцип открытости общедоступной информации, обеспечиваемый обязанностью органов власти способствовать распространению соответствующей информации,
• Предусмотреть законодательное закрепление принципа недопустимости требования от запрашивающего информацию лица подтверждения обоснованности такого запроса,
• Установить перечень информации, которая не может быть ограничена в распространении в качестве служебной,
• Не допустить нарушения права граждан на информацию в результате произвольного толкования его положений правоприменительными органами,
• Расширить перечень информации, обязательной к размещению на Интернет сайтах органов власти.

Цифровые права человека и бизнес: роль интернет-гигантов в обеспечении/нарушении прав

Корпорации обладают все большим влиянием и властью в современном мире. В киберпространстве такая власть возможна за счет контроля над данными пользователей и невозможности пользователей обойтись без услуг частных компаний. Влияние интернет-гигантов, таких как Google или Meta, на своих пользователей сравнима с влиянием государств на своих граждан.

С одной стороны, такое влияние позволяет компаниям оказывать давление на авторитарные режимы, применяя своего рода “санкции” к акторам, которые ведут себя неприемлемо. С другой стороны, чем больше аккумуляция такой власти в руках корпораций, тем больше вероятность того, что право пользователей на частную жизнь окажется под угрозой. При этом статус частных компании, даже гигантов, чьи размер и прибыль сравнимы с ВВП отдельных стран, все еще не вполне урегулирован правом.

Основные понятия

Цифровые права – права человека в онлайн пространстве. Международное сообщество сходится во мнении о том, что права применимые оффлайн, должны распространяться также и на онлайн среду. Многие из прав человека могут соблюдаться и нарушаться как оффлайн, так и онлайн – например, свобода слова, право на частную жизнь или запрет дискриминации.

Интернет-гиганты – крупные частные компании, предоставляющие сервисы онлайн. Зачастую, такими компаниями являются крупные международные или национальные корпорации.

Big data (большие данные) – массив разнообразных данных, аккумулируемых корпорациями, который может быть проанализирован для улучшения бизнес-процессов

Персональные данные – информация, прямо или косвенно относящаяся к человеку и позволяющая установить его личность.

Международные стандарты и лучшие практики

Обязательства компаний в сфере прав человека регулируются следующими документами:

Руководящие принципы предпринимательской деятельности в аспекте прав человека Ответственность корпораций за соблюдение прав человека: пособие по толкованию Рамка Организации объединенных наций для бизнеса и прав человека по защите, соблюдению и восстановлению в правах Документ, закрепляющий обязательства частных компаний по соблюдению прав человека. Руководящие принципы были разработаны Специальным представителем Генерального секретаря по вопросу о правах человека и транснациональных корпорациях и других предприятиях в 2011 году. Пособие по толкованию Руководящих принципов предпринимательской деятельности в аспекте прав человека. Рамочный документ, анализирующий природу и компоненты обязательств компаний по соблюдению прав человека.

Основые обязанности бизнеса в сфере прав человека включают в себя: Обязанность предприятий избегать оказания или содействия оказанию неблагоприятного воздействия на права человека в рамках своей деятельности и устранять последствия такого воздействия в случае, когда оно имело место; Обязанность предприятий стремиться предотвращать или смягчать неблагоприятное воздействие на права человека, которое непосредственно связано с их деятельностью, продукцией или услугами вследствие их деловых отношений, даже если они непосредственно не способствовали оказанию такого воздействия.

Для выполнения таких обязанностей бизнесам рекомендуется определить свою политику и процедуры, включая: программное обязательство выполнять свои обязанности по соблюдению прав человека; процедуру обеспечения должной заботы о правах человека в целях выявления, предотвращения, смягчения последствий и представления отчетности о том, каким образом они устраняют оказываемое ими воздействие на права человека; процедуры, позволяющие возместить ущерб в связи с любыми видами неблагоприятного воздействия на права человека, оказанного ими самими или при их содействии.

Национальное законодательное регулирование в Беларуси

Беларуское законодательство не накладывает на бизнесы обязательств по соблюдению прав человека напрямую. Однако, будучи связанным обязательствами по ратифицированным международным договорам (например, по Международному пакту о гражданских и политических правах и Международному пакту об экономических, социальных и культурных правах), государство обязано гарантировать, что осуществляет должную осмотрительность в отношении своих обязательств – а значит, не только не нарушает права человека, но и следит за тем, чтобы и бизнесы под его контролем и в его юрисдикции соблюдали обязательства в этой сфере.

Практика правоприменения, нарушения прав человека, судебная практика

Одним из громких случаев в сфере бизнеса и цифровых прав в регионе стало дело американской технологической компании Sandvine, поставлявшей оборудование государствам, в том числе Беларуси, для проведения Интернет шатдаунов. Данное дело не разбиралось в суде, но роль калифорнийской компании в проводимых беларускими властями репрессиях против мирных протестующих вызвала общественный интерес и стала причиной публичного порицания Sandvine. В результате такого давления компания объявила о том, что не намерена больше поставлять свою продукцию в Беларуси. При этом, организация по защите цифровых прав Access Now считает, что такое заявление было сделано компанией слишком поздно, когда негативный эффект шатдаунов уже успел повлиять на ситуацию в стране.

Зачастую критике подвергаются компании, продукты которых могут быть использованы для массовой слежки и нарушения прав граждан на частную жизнь. Так, деятельность компании Clearview AI, продвигающая технологию распознавания лиц, неоднократно вызывала вопросы у мирового сообщества, включая активистов, правозащитников и даже иностранные государства – например, решением австралийских властей компании было запрещено собирать и использовать фотографии австралийцев, размещенные онлайн. Основным опасением остается использование собранного объема информации для вмешательства в частную жизнь граждан. При этом, в последнее время о Clearview AI часто говорят как о технологии, успешно используемой Украиной для идентификации российских военных, опознания умерших и борьбы с дизинформацией. Следует помнить, что тот факт, что продукты компании могут иметь двойное действия и использоваться как во вред, так и во благо, не снимает с компании обязанности контролировать соблюдение прав человека.

Основные вызовы – точки роста, улучшения, сферы активности для НГО

Деятельность в сфере бизнеса и прав человека позволяет гражданскому обществу:

Сотрудничать с частными компаниями для оказания давления на государственных акторов через открытие/закрытие доступа к отдельными сервисам или введения дополнительных требований; Требовать от частных компаний соблюдения обязательств в сфере прав человека; Требовать от государств создавать условия в которых бизнесы, находящиеся в их юрисдикции соблюдают права человека.

В то же время, один из важнейших вызовов для привлчения бизнесов к ответственности – это тот факт, что бизнесы все еще не являются общепризнанными субъектами международного права и ищут способы избежать отвественности за нарушения прав человека.

Одним из приоритетов активистов, действующих в данной сфере должно стать помещение бизнесов в правовое поле как носителей обзятельств в сфере прав человека, призвание компаний к ответственности и требования от них предоставления гарантий соблюдения обязательств, в том числе, с помощью анализа должной осмотретельности в сфере прав человека (human rights due diligence).

Полезные ссылки

Руководящие принципы предпринимательской деятельности в аспекте прав человека – документ, закрепляющий обязательства частных компаний по соблюдению прав человека. Руководящие принципы были разработаны Специальным представителем Генерального секретаря по вопросу о правах человека и транснациональных корпорациях и других предприятиях в 2011 году. Ответственность корпораций за соблюдение прав человека: пособие по толкованию – пособие по толкованию Руководящих принципов предпринимательской деятельности в аспекте прав человека. Рамка Организации объединенных наций для бизнеса и прав человека по защите, соблюдению и восстановлению в правах – рамочный документ, анализирующий природу и компоненты обязательств компаний по соблюдению прав человека. Межправительственная рабочая группа открытого состава по транснациональным корпорациям и другим предприятиям в аспекте прав человека – тематический мандат по правам человека Организации объединенных наций, предусматривающий разработку международного документа для регулирования в международном праве прав человека деятельности частных предприятий. Ресурсный центр по вопросам бизнеса и прав человека – неправительственная организация, продвигающая ценности соблюдения прав человека бизнеса акторами. Бизнес и права человека: руководство для бизнеса, государства и гражданского общества – руководство Белорусского Хельсинского Комитета по применению и систематизации норм и практики в отношении обязательств компаний по соблюдению прав человека. Бизнес и права человека в цифровом пространстве / Business and Human Rights in the Digital Environment. Accompanying notes – исследование о применении принципов бизнеса и прав человека в киберпространстве.

ЛАНДШАФТ ЦИФРОВЫХ СВОБОД КАЗАХСТАНА 2020

Кто авторы этого документа

Изначально такой подход к описанию проблематики прав человека в цифровую эпоху был предложен беларусской правозащитной организацией Human Constanta. В свою очередь первая версия казахстанского Ландшафта является результатом усилий коллектива авторов, представляющих разные организации и инициативы. В рамках трехдневной мастерской, организованной Фондом Сороса Казахстан, проходившей в апреле 2019 в г. Алматы, мы вместе работали над определением приоритетов и подходов к описанию вызовов и потребностей.

Почему здесь не отражены все темы

Мы не ставим своей целью провести глубокий анализ и структурирование проблем, отраженных в документе, а также не претендуем на полноту самого перечня современных вызовов. Ландшафт задуман как живой документ, который нуждается в постоянном пересмотре и доработке, исходя из приоритетов и видения участников нашей международной инициативы. Мы предлагаем рассматривать этот документ как попытку продолжить разговор о новой повестке прав человека для Казахстана, которая бы учитывала реалии цифровой эпохи.

Что со всем этим делать?

При этом мы стоим на этапе, когда нужно снова формулировать и интерпретировать права человека, отвечая на новые вызовы. Мы должны найти инструменты, чтобы заставить уважать права человека в цифровом пространстве не только государство, но и корпорации: поставщиков информационных услуг, поисковые системы, социальные сети, облачных провайдеров и т.д. Нам предстоит наладить многосторонний диалог об управлении Интернетом с участием всех заинтересованных, а также заново отстроить эффективную систему мониторинга и защиты прав и свобод онлайн. И конечно же, еще вчера нам следовало думать о медиа-просвещении, чтобы повышать осведомленность по вопросам прав человека и безопасности онлайн на всех уровнях образовательной системы и в программах неформального образования.

Казахстан в международных рейтингах

По оценке ООН Казахстан относится к группе стран с высокой динамикой развития информационно-коммуникационных технологий, занимая 39 место из 193 стран в Индексе развития электронного правительства (E-Government Development Index, EGDI). При этом международная правозащитная организация Freedom House в оценке уровня свободы Интернета в мире Freedom on the Net-2018 относит Казахстан к числу «стран с несвободным Интернетом, где часто блокируют социальные сети и коммуникационные платформы». Казахстан в докладе Freedom House занимает 46-е место среди 65 стран. ПЕРЕЙТИ В РАЗДЕЛ

Цифровая приватность

Персональные данные принято определять как любую информацию об определенном или поддающемся определению физическом лице (субъекте данных). В контексте прав человека защита персональных данных рассматривается в качестве гарантии права на неприкосновенность частной жизни (права на приватность) при автоматизированной обработке информации. В законодательстве Казахстана предусмотрены меры воздействия, но правоприменительная практика не сформировалась. Отсутствие практики свидетельствует о недостаточной работе надзорного органа. Как правило, нарушения законодательства со стороны бизнеса и государственных органов носят латентный характер и могут быть выявлены только в процессе проверки компетентными специалистами, в том числе по жалобам субъектов. Приведенные выше особенности законодательства и практики позволяют сделать вывод, что систему защиты персональных данных в Казахстане нельзя назвать эффективной. Закон используется для ограничения доступа к информации и препятствования журналистской деятельности. Неудачная формулировка в законе и нет понятия публичного лица и общественного интереса. ПЕРЕЙТИ В РАЗДЕЛ

Свободный интернет

Свобода выражения мнений – одна из основ свободного интернета. Несмотря на универсальный характер этого права, в различных странах мы видим разные подходы к регулированию. Сравнивая национальное законодательство и практику с международными стандартами в этой сфере, можно определить проблемные точки и возможные шаги по улучшению ситуации. В этот раздел включены вопросы, связанные со стандартами, законодательством и практикой по свободе выражения мнений, включая условия для работы онлайновых медиа и СМИ. В связи с актуальностью вопроса в Казахстане и обширной практикой вопрос блокировки контента был вынесен в отдельный подраздел. ПЕРЕЙТИ В РАЗДЕЛ

Блокировки контента

Результаты технического анализа приводят экспертов к следующему заключению — блокировка Интернета не является эффективным решением проблем нелегального контента и незаконной деятельности. Она скорее наносит косвенный ущерб пользователям Интернета. Что касается технической стороны вопроса, рекомендуется осмотрительно подходить к применению средств блокировки Интернета для решения проблем общественного правопорядка.ПЕРЕЙТИ В РАЗДЕЛ

Информация государственного сектора

Принятие Казахстаном в 2015 году Закона «О доступе к информации» является важным шагом к достижению стандартов, однако, в силу некоторых особенностей регулирования и правоприменения, назвать действующий закон эффективным нельзя. Так, глобальный рейтинг законов о доступе к информации The Global Right to Information Rating (RTI Rating) оценивает законодательство Казахстана в 61 балл из 150 возможных, ставя страну в топ-15 аутсайдеров рейтинга. При этом Казахстан набирает баллы по таким показателям, как объем прав на доступ и наличие процедур в отношении запросов об информации, но заметно теряет в сферах установления правовых рамок доступа к информации, объема исключений и возможностей для отказа в информации, процедур обжалования, санкций за неисполнение законодательства и мер по просвещению и продвижению права на информацию. ПЕРЕЙТИ В РАЗДЕЛ

Электронное участие

Государственная программа «Цифровой Казахстан», в качестве одного из направлений реализации ставит задачу «перехода на цифровое государство» — преобразования функций государства как инфраструктуры предоставления услуг населению и бизнесу. При этом должна быть реализована модель управления, когда не гражданин обращается в госорганы за услугами, а государство, понимая потребности граждан, связывается с ними для оказания госуслуг без необходимости физического посещения учреждений.

При том, что в Казахстане на самом высоком уровне провозглашается развитие сервисов электронного участия граждан, а также существует техническая инфраструктура сервисов участия, некоторые эксперты отмечают недостаточную эффективность созданных инструментов, их непопулярности и низком уровне вовлечения граждан в их использование. ПЕРЕЙТИ В РАЗДЕЛ